Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

И были-таки правы – для осознания верности такого названия ЭТО нужно было увидеть. Честно говоря, при взгляде на этот пищевой девайс в самом деле ничего, кроме «фу-у-у-у-у-у!», сказать было и нечего. Ну, или «фу-у-у-у-у, фу-у-у-у-у». Кому как нравится. Внешне эта почти съедобная масса напоминала большущий колобок рисового теста, на молекулярном уровне объединенного с большим куском тщательно пожеванной жевательной резинки. Мутновато-серая, до определенной степени прозрачная масса состояла из толченой мякоти батата и маниоки, предварительно отваренных в огромной алюминиевой кастрюле. Приготовлялся этот племянник картофельного пюре и морской медузы исключительно женщинами и исключительно вручную. В здоровенную ступу, вырубленную из цельного ствола махагона, в которой с комфортом разместились бы две наши стандартные Бабы-яги, забрасывалось полцентнера отваренных корнеплодов и тщательно толклось двухметровыми колотушками. Колотушки тесали из того же красного дерева, потому как сосны какой-нибудь или той же липы, чтоб малость полегче было, в округе не находилось. Вырубив топориком пестик-мутант длиной под два метра и толщиной в здоровую мужскую ногу, этим бревнышком как раз ту самую фуфу и производили. Встанут попарно с разных сторон ступки, бревнами вооружатся, песню о тяжелой доле труженицы африканского села затянут и ну давай в эту массу со всего размаха по очереди долбать. Дмитрий рассказывал, что он как-то, будучи джентльменом до корней зубов, решил такой фуфуйнице помочь и пару минут сам этим венчиком поработал. Двух минут ему хватило. Ну, во‐первых, уже через две минуты широчайшие мышцы на его спине качнулись так, что он вполне мог бы конкуренцию Арни во времена его терминаторства составить, а во‐вторых, нагрузка от тридцатикилограммового бревна прилетела такая, что руки отвалились почти сразу, а спина заныла так, будто он четверо суток лопатой Волго-Донской канал рыл. Ну вот он, дабы немного раньше положенного от усталости не помереть, и закончил. Закончил и, глаза в землю вперив, пестик хрупкой негритянке вернул. Та, головой укоризненно покачав, таранную толкушку одной лапкой из Диминых трясущихся рук забрала и к привычным кухонным заботам возвернулась. А потом, еще полчаса мерными ударами фуфу до кондиции доводя, вместо песенного гимна женской доле во все горло над «белым полудурком» ржала.

И самое интересное, что из-за каких-то, еще не известных науке веществ, в батате содержащихся, чем дольше ту фуфу в ступке толкли, тем более резиновой и тягучей она становилась, красоты и пищевой привлекательности при этом, однако, не приобретая. Стандартные сорок минут «обмолота» превращали горячие куски картофелеобразных плодов в массу, настолько тягучую, что, ухватив от нее кусочек, растянуть можно было на добрый метр. Ну а если работницы в раж входили, в приподнятом духе пребывая, и в ступку больше часа бревнами тыкали, то полученной в результате фуфу можно было бы пробоины в подводных лодках заклеивать. Да что там пробоины! Такой фуфу саму лодку склеить можно было бы, если та по какой-то несчастной случайности пополам развалилась бы. И так та масса подлодку надежно держала бы, что подводное судно еще лет тридцать без особого ремонта Родине прослужить могло бы, моря и океаны в боевых походах бороздя.

Главное же достоинство фуфу было все-таки не в этом. Главным в ней было то, что она, но, скорее всего, все-таки ОНО, будучи в комплекте с лайт-супом потребленное, остроту последнего если не на ноль помножало, то уж совершенно точно нивелировало изрядно. Липкости своей благодаря, а также крахмалу, из которого в основном и состояла, фуфу, липким слоем все вкусовые рецепторы облепив, напалмового взрыва во рту не допускала, а в желудок вместе с супом спустившись, слизистые и нервные окончания своим присутствием от лавообразной пищи хранила и оберегала. Местные жители и нахлынувшая иностранщина, в Гане достаточно долго пожившая, эту хитрость лайт-супа, конечно же, знали и потому вкушали его с положенной осторожностью, обязательным шматом фуфу присовокупив, получая от этого по-настоящему вкусного блюда все причитающееся удовольствие. Туристу же неинформированному, находящемуся в поисках кулинарной экзотики и вкусных достопримечательностей, супчик этот, помимо целого спектра новых ощущений, приносил некоторый сюрприз, который хорошо на примере Репкина Алексея Федоровича раскрыть можно.