Бакарди и долгая битва за Кубу

очень во многом зависел от постоянного притока оружия, продовольствия и рекрутов-

добровольцев, который обеспечивал ему Паис. Однако Кастро не мог смириться с тем, что

в «М-26-7» происходит какая-то деятельность, свободная от его контроля и влияния, и с

трудом выносил протестантскую набожность Паиса и его постоянные разговоры о

необходимости «демократии» в движении против Батисты. Позднее многие историки

предполагали, что столкновение между Кастро и Паисом было неизбежно – однако

история не знает сослагательного наклонения, и правды мы никогда не узнаем. 30 июля

1957 года, вскоре по возвращении со встречи в горах Сьерра-Маэстра, Франк Паис погиб

на улице Сантьяго от пули убийцы-полицейского. Ему было всего двадцать два года.

* * *

Люди Батисты в Сантьяго прекрасно понимали, какую важную роль играет Франк

Паис в Движении 26 июля, и расправой с ним хотели запугать местное население. Тело

Паиса специально оставили лежать на улице в луже крови, чтобы его увидели как можно

больше прохожих. Когда по городу разнеслась весть об убийстве, Сантьяго охватила

ярость. В день похорон Паиса жизнь в городе замерла. Почти все магазины были заперты,

все предприятия закрыты, в том числе и компания «Ром «Бакарди»». Даниэль Бакарди как

глава местной Торговой палаты высказался за всеобщую забастовку. Владельцы

магазинов в течение пяти дней не открывали свои двери, а рабочие отказывались

работать. Акция была спонтанной. В то время забастовки на Кубе были запрещены

законом, и сантьягские рабочие, оставшись дома, поступали вопреки приказам

руководства собственных профсоюзов, по-прежнему поддерживавших Батисту.

Режим запретил средствам массовой информации в Гаване рассказывать о новостях

из Сантьяго, опасаясь, что беспорядки начнутся и в столице. Забастовку в Сантьяго

поддержали общественные деятели и предприниматели, и власти в гневе обрушились на

них, делая все возможное, чтобы заставить их отступить. Пепин Бош в день убийства

Паиса был в Мексике, и деятельностью винокуренного завода и пивоварни в Сантьяго

руководил Даниэль Бакарди, который оказался под сильнейшим давлением – власти

требовали, чтобы он заставил своих подчиненных выйти на работу. Он наотрез отказался,

и на третий день забастовки полиция арестовала сына Пепина Боша Карлоса и заключила

его в казармы Монкада, считая, что теперь власти смогут шантажировать руководство

«Бакарди».

Карлосу было тридцать; хотя он как-то раз дал одному активисту «М-26-7»,

собиравшему деньги для партизан в горах Сьерра-Маэстра, две тысячи долларов, в борьбе

против Батисты он практически не принимал участия. Близкие звали его «Линди»: с того

дня, как маленького Карлоса показали Чарльзу Линдбергу, юный Бош занимался в

основном яхтенным спортом – это увлечение он разделял с приятелем Ренато Гитартом,

оказавшимся среди погибших при нападении на казармы Монкада. Хотя во время

заключения в казармах Монкада Линди не испытывал физических мучений, однако этот

случай открыл ему глаза на реальность репрессий Батисты. Тем летом в казармах было

полным-полно бандитов, которым полиция платила за запугивание и убийства

противников режима. Пока Линди был заключен в казармах, одну компанию бандитов

вызвали на «особое задание» в город. Когда они ближе к ночи вернулись в казармы,

Линди услышал, как один из бандитов похвалялся, что-де «прикончил того парня».

Ситуация в Сантьяго обострилась не меньше, чем в ноябре 1956 года: по улицам

ходили вооруженные до зубов армейские патрули. Власти уже объявили, что рабочие,

которые не прекратят забастовку немедленно, будут уволены, однако в случаях, когда

забастовку поддерживали сами работодатели, подобные угрозы были бессмысленны.

Примерно тогда же, когда арестовали Линди Боша, в особняк Даниэля Бакарди в

аристократическом районе Виста-Алегре явились солдаты и пробыли там несколько

часов, утверждая, что не уйдут, пока Даниэль не подпишет документ, обязывающий

рабочих вернуться на работу. Однако Даниэль не стал этого делать – напротив, он вместе

с несколькими другими лидирующими предпринимателями написал открытое письмо, в

котором утверждал, что не поддерживал всеобщую забастовку, однако и не возражает

против нее. «Нам нельзя усугублять напряженность, которая может привести к братской

ненависти, - говорилось в письме. Как только стало очевидно, что на остальную Кубу

забастовка не распространилась, сантьягские рабочие мало-помалу прекратили ее.

Бош и его жена Энрикета не подозревали о том, что делается в Сантьяго: в Мексике

произошло землетрясение, которое нарушило телефонную связь. Помощник Боша

Гульермо Мармоль в конце концов был вынужден полететь туда, разыскать супругов на