Бакарди и долгая битва за Кубу

винокурне Ла-Галарса и лично рассказать Бошу, что его сын под стражей. 6 августа,

спустя три дня после ареста, Линди Бош был освобожден из-под стражи – как раз к тому

моменту, как его родители вернулись в Сантьяго. Возмущенные арестом сына, они

немедленно вылетели на Кубу. Приземлившись в Сантьяго, Бош тут же направился в

казармы Монкада потребовать объяснений от командующего. Тот заверил Боша, что сам

готов восстать против Батисты, а приказ об аресте Линди отдал, чтобы вынудить Боша

вернуться в Сантьяго и координировать восстание. Бош понимал, что его симпатии к

Движению 26 июля давно стали достоянием общественности, и подозревал, что

командующий пытается заманить его в ловушку – заставить открыто признаться в своих

политических пристрастиях, - чтобы затем иметь основания для ареста. Поэтому Бош не

стал отвечать на тираду командующего, покинул казармы и стал готовиться к тому, чтобы

на время революции уехать с Кубы.

Опыт подсказывал Бошу, что нужно придумать, как уберечь свое предприятие от

алчности Батисты. Бош решил, что Батиста хочет наказать его за поддержку движения

Фиделя Кастро и ищет возможности хотя бы отчасти контролировать компанию

«Бакарди». В результате Бош изобрел весьма хитроумную комбинацию для защиты

семейной собственности. Он организовал новую компанию под названием «Бакарди

Интернешнл Лимитед» (БИЛ), с юридической точки зрения никак не связанную с

компанией «Ром «Бакарди»», однако находящуюся в собственности тех же акционеров.

Новая компания должна была базироваться на Багамах и обладала эксклюзивным правом

на производство и дистрибуцию рома «Бакарди» за пределами Кубы, за исключением

Соединенных Штатов и Мексики. Учитывая политическую неопределенность, царившую

в то время на острове, шаг был весьма дальновидным, и Бош без труда убедил

руководство «Бакарди» одобрить создание новой фирмы. Фульхенсио Батиста мог

сколько угодно вводить новые налоги или придумывать еще какие-то способы наказать

Бакарди или шантажировать их, однако самый ценный коммерческий сегмент

предприятия будет в безопасности.

В то время самую большую прибыль компании «Бакарди» приносили операции за

границей. Новая винокурня Ла-Галарса в Мексике уже открылась и производила на

посетителей сильное впечатление. «Во всей Мексике я не видел более чистого и

налаженного предприятия, чем винокурня в Ла-Галарса, и сомневаюсь, что такие заводы

есть где-нибудь за рубежом, - разглагольствовал выдающийся мексиканский бизнесмен

после экскурсии по новому заводу. – Сразу видно, что это предприятие необыкновенно

экономично, производительно и прекрасно управляется!» Полным ходом шла подготовка

к строительству новой винокурни в Бразилии, в Пуэрто-Рико достраивали очередной

завод. Луис Муньос Марин, друг Пепина Боша, губернатор Пуэрто-Рико, присутствовал

на запуске завода в январе 1958 года и назвал его «Ромовым Собором». Это была самая

большая фабрика по производству рома в мире.

* * *

Бакарди поняли это не сразу – однако главным вопросом в начале 1958 года было

не то, нужна ли им революция, а то, нужны ли ей они. Как и многие другие кубинцы,

Бакарди считали, что Манифест Сьерра-Маэстра и прочие подобные заявления совпадали

с реальными политическими намерениями Движения 26 июля. Никто не понимал до

конца, что речь идет просто о конкуренции политических фракций и что воззрения

Фелипе Пасоса и других умеренных деятелей городского подполья не обязательно

разделяют более радикально настроенные бойцы в горах, в том числе – Че Гевара.

Гевара, вольнонаемный аргентинский революционер, был в Гватемале, когда ЦРУ

организовало свержение законно избранного президента Хакобо Арбенса за отчуждение

«Юнайтед Фрут Компани» в рамках скромной земельной реформы, которую тот пытался

провести. Для Гевары гватемальский опыт показал, что США не потерпят в Латинской

Америке демократически избранных левых правительств, поэтому он придерживался той

точки зрения, что выстоять против США способно лишь подлинно марксистско-

ленинское революционное государство – союзник СССР. В своем дневнике Гевара

называл Фелипе Пасоса и Рауля Чибаса, сторонников «М-26-7», «пещерными людьми», и

не находил иных слов, кроме пренебрежительных, для их «буржуазных идей»,

высказанных во время визита к Фиделю Кастру в Сьерра-Маэстра. В то время Кастро

очень тщательно взвешивал любые свои публичные высказывания. Журналисты, которые

его посещали, неизменно задавали ему один и тот же вопрос – коммунист ли он, - и

Кастро всегда отвечал «нет». Но Гевара не мог сдержаться. В декабре 1957 года у него

возникли серьезнейшие (и принципиальные для дальнейшего хода событий) закулисные