Бах

Все биографии Баха, за исключением самых подробных, оставляют его детей в тени. Для двенадцати из них, скоро умерших или мало живших, это тень смерти. Для других, с трудом создававших себе имя и искавших собственный путь, это тень отца. Быть сыном гения всегда непросто, а быть сыном Баха порой просто невозможно, особенно когда ты сам музыкант и живёшь в одну эпоху с такими гигантами, как Гайдн, Глюк, Моцарт! Бах любил своих детей, в этом нет никаких сомнений, и боль, причинённая ему бегством и смертью Иоганна Готфрида Бернгарда или умственной отсталостью Готфрида Генриха, вполне это доказывает. Но, как неоднократно подчёркивали современники, гений не всегда бывает терпеливым педагогом, и Иоганн Себастьян Бах не жалел резких слов для своих детей. «У старика Себастьяна было три (?) сына. Доволен он был только [Вильгельмом] Фридеманом, большим мастером игры на органе, — рассказывает К. Ф. Крамер, ссылаясь на самого «дорогого Фриде». — Даже о Карле Филиппе Эмануэле он говорил (несправедливо!): «Это берлинская лазурь! А она выцветает!» (Намёк на склонность этого сына к галантному стилю. — М. Л.) Говоря о лондонском Бахе, [Иоганне] Кристиане, он всегда приводил геллертовский стишок: «По глупости своей он далеко пойдёт!»»[51]. К. Ф. Д. Шубарт вспоминал о такой семейной сценке, произошедшей с Иоганном Кристианом. «Как-то раз, — рассказывал он Каннабиху и Вендлингу, — я импровизировал на клавире, так просто, механически, и остановился на кварт-секст[аккорде]. Отец лежал в постели, и я думал, что он спит. Но он вскочил с постели, дал мне затрещину и разрешил квартсекст[аккорд]». Это воспоминание явно запало ему в душу…

Наряду с замужней сестрой и другими, оставшимися старыми девами, наряду с братьями, которых ждала трагическая судьба, четыре сына — по два от каждого брака — всё-таки заняли своё место в истории музыки. Меньшие домоседы, они будут блистать в Европе и станут последними представителями больших музыкальных династий, живших до века Просвещения. Ведь мир меняется…

Начнём с Вильгельма Фридемана (1710–1784) — «дорогого Фриде», бесспорно, самого одарённого, на которого кантор возлагал самые большие надежды, но и самого противоречивого по характеру. В самом деле, его отец написал много пьес для сына-ученика, в частности «Клавирную книжечку» с «Маленькими прелюдиями» и «Двухголосными и трёхголосными инвенциями», которые до сих пор используют для обучения юных пианистов. Старший сын учился также игре на скрипке в Мерзебурге, у Иоганна Готлиба Грауна (1702–1771). Сделавшись помощником Иоганна Себастьяна, он станет потом органистом в дрезденской церкви Святой Софии (1742–1746), а затем перейдёт в церковь Святой Марии в Галле. Женившись на Доротее Елизавете Георги (1725–1791) и став отцом троих детей, он покинет Галле в 1764 году после распрей с властями по поводу своих гонораров, уедет в Брауншвейг, потом в Берлин, где его на какое-то время приблизила к себе сестра Фридриха II, принцесса Анна Амалия (1723–1787). Можно вспомнить, например, его сочинения для клавира, в частности «Фантазии» и «Полонезы», а также кантаты и органные пьесы. В конце жизни он испытывал материальные затруднения и, чтобы свести концы с концами, продавал рукописи Иоганна Себастьяна и даже занимался фальсификацией, выдавая сочинения отца за свои. Такова трагическая судьба «галльского» Баха. Кстати, история его жизни в 1858 году послужила сюжетом для повести Альберта Эмиля Брахфогеля, экранизированной в Германии во времена Третьего рейха Трауготтом Мюллером под названием «Фридеман Бах».

Путь Карла Филиппа Эмануэля (1714–1788), «берлинского Баха», часто пересекался с карьерой отца: они были рядом во время знаменитой встречи с прусским королём Фридрихом II. Этот великий клавесинист наиболее известен потомкам. После учёбы в Лейпциге он прослушал курс права во Франкфурте-на-Одере, был принят к берлинскому двору и служил королю около тридцати лет. После неудачной попытки занять место своего отца в Лейпциге, а затем сменить Харрера он стал преемником своего крёстного отца Телемана в Гамбурге. Карл Филипп Эмануэль вращался в кругах городской интеллигенции, дружил с писателем Готхольдом Эфраимом Лессингом и состоял в переписке с Дени Дидро. Он сочинял церковную музыку — псалмы, Страсти, «Магнификат», но его оригинальный стиль проявился в основном в произведениях для клавира, многочисленных сонатах. Они воплощают собой модную тогда Empfindsamkeit — сентиментальность; расцвет романтизма придётся на следующий век. Благодаря ему у нас есть источники сведений об Иоганне Себастьяне: в 1754 году он напечатает «Некролог», написанный совместно с Иоганном Фридрихом Агриколой, который использует Николаус Форкель для первой биографии Баха.