Бахмут

Подойдя к перилам галереи я увидел, что штурм уже практически закончился. По центру крепости на коленях стояло человек сто сдавшихся, а по кругу, в основном перед выходами из различных помещений, лежали утыканные стрелами трупы. Лишь у дальней башни слышались выстрелы «Мосинок», но и они минут через пять закончились.

Штурм обошелся нам в пять убитых — четырех калмыков и одного казака и семнадцать раненых, все легкие. Турецкий комендант крепости был убит, а Ор-бей Саадет Ширинский сдался.

Калмыки проследовали дальше в степь, в соответствии с планом, а мы принялись прибираться. Доставшиеся нам пленники, вырыли во рву большие ямы и принялись стаскивать туда трупы. К Ласси отправили депешу, что все идет по плану — крепость наша. Караулы на стенах и у ворот переодели в турецкое барахло, а пленных потом закрыли в большом подвале, найденном под мечетью.

Пока все были заняты общественно полезным трудом, мы с Потемкиным имели беседу с Ор-беем. Оказалось, что Григорий Александрович сносно изъясняется и на турецком и на татарском, это кроме немецкого и французского — башковитый мужик. Я освоил только английский, да пару пошлых шуток и несколько команд на малийском диалекте «бамбара». Перед началом разговора я попросил Потемкина не удивляться, переводить дословно, клятвенно заверив его, что после все детально объясню.

Оказывается в этом веке, знатному человеку на войне, впрочем и везде, вполне комфортно — если тебя не убили в бою, остальные проблемы тебя не касаются, гарантируется приличное обхождение и возможность выкупа из плена. Видимо, поэтому Ор-бей сдался и вел себя достаточно спокойно, я же собирался сломать шаблон. Проведя фильтрацию пленников, мы выявили пару высокородных, судя по одежде, татар, одного из которых привели в бывший кабинет Ор-бея.

Григорий Александрович сидел за столом и переводил, а я подошел к татарину, поставленному на колени и заговорил с Ор-беем, — Ты Саадет почему такой спокойный, думаешь за выкуп домой уйдешь? Он кивнул головой и ответил утвердительно.

Я молча выхватил из ножен на бедре свой боевой нож, из того мира, и воткнул его в горло татарину. Выдергивая нож, я повернул татарина так, чтобы кровь из сонной артерии фонтаном хлынула на Ор-бея. Все также молча, вытер нож об одежду татарина и толкнул его вперед.

Ты Саадет ошибаешься! — продолжил я, как ни в чем не бывало разговор, — Завтра-послезавтра здесь на коленях будет стоять твой хан и еще неизвестно, чем все закончится, может я вас всех продам в рабство, может перережу глотки, посмотрим, что Гирей скажет! А теперь, если хочешь дожить до приезда хана, а не оказаться завернутым в свиную шкуру и подвешенным вниз головой на воротах, начинай рассказывать все без утайки, иначе я отдам тебя такому мастеру, что ты будешь проситься в свиную шкуру.

Слом шаблона работал безотказно — Саадет поплыл, это состояние я видел много раз в своей жизни, поэтому ошибки быть не могло. Пел он вдохновенно и о том, что ходят слухи, будто это Девлет-Гирей по приказу султана отравил Крым-Гирея, любимого в народе, и о том, что многие беи не хотят идти на войну с русскими, ведь сходить пограбить и захватить рабов — это одно, а вот идти под пушки — это совсем другой «коленкор», беи хотят выждать, посмотреть, кто будет брать верх, и тогда принимать решение, и о том что у Гирея пока только тридцать тысяч войска. Также он показал, где его казна и казна коменданта крепости — тот еще крысеныш!

Я не стал тянуть кота «за причиндалы» и после того, как закончили с Ор-беем, сам начал разговор. Попросил Потемкина выслушать до конца, а потом задавать вопросы. Рассказ мой, в целом, повторял то, что я рассказал Пугачеву, только в звании себя повысил до ротмистра и стал благородных кровей, да про царя не стал ничего говорить.

Потемкин, как человек, наверное более образованный, чем Пугачев, так легко — на «божье провидение», мою историю не списал.

— Как же это возможно Иван Николаевич! — всплеснул Потемкин руками.

— Не имею ни малейшего понятия Григорий Александрович, ученые мужи в том мире, хоть и раскрыли много тайн, но таких вещей тоже не ведают! — пожал плечами я, — Да это и неважно, на самом деле, мы уже здесь, с вами, думаю, что вещи из того мира подтверждают правдивость моего рассказа.

— Ваша правда, это настолько невероятно, что проще об этом и не вспоминать, а что вы Иван Николаевич дальше собираетесь предпринять?

— Продолжать то дело, которому посвятил жизнь в том мире и продолжил в этом — служить на благо России-матушки Григорий Александрович!

Глава 21 Гирей

Сославшись на необходимость все обдумать, Потемкин попрощался и пошел к себе, в бывшие апартаменты коменданта крепости, а мы с Добрым разместились в доме Ор-бея.