Бакинский этап

Понять его можно: был он тогда первым секретарём Чечено—Ингушского обкома ВКП/б/. Письмо, в копии, пришло в пик «депортационной суеты, когда нужно было перегнать на Восток 448479 чечен и 387229 ингушей». Вместе с Молотовым их вызвал Верховный. «Могли сходу оказатьея в кабуловском застенке… Но спущенный нам приказ выполнили к 7 апреля…» И, вроде, ни тебе Нюрнбергской петли, ни осуждения ООН!

В начале 1957 года я заступал его директором Акташекого ГМК в Горном Алтае. Мы сошлись. Он, совершенно затравленный, уверясь во мне и показав письмо, сознался: чечены и ингуши всё узнали, и они с женой и другие участники «акции» /как похоже–то!/ вынуждены скрываться, меняя вот такие вот медвежьи углы… До 1959 года подросшие дети чечен и ингушей 1944 года нашли почти всех руководителей их автономии: Лейзеровича Моисея Яновича, Гильмана Льва Ароновича, Евзерихина Павла Петровича, Друскина Илью Ильича и обезглавили циркулярками. Участь авторов письма оказалась куда как терпимее. Но «Закон Возмездия» — всё равно Закон! Кто бы и как его ни исполнил…

… Не соображу никак: свистопляска верхушки Еврейского антифашистского комитета с провокационными письмами, — что это? Абсолютное и потому трагическое непонимание мира, в котором выпало ей функционировать? Гипертрофированная наглость вознесенных на «еврейский Олимп» и потому возомнивших себя вершителями судеб уголовников? Или элементарная бессовестность, помноженная на исторически присущий нашему племени хватательный рефлекс?

Не инфантильность же, чёрт возьми, классических лицедеев, пусть живущих в виртуальных пределах! Вспомнить лишь, что после бегства Грановского и последовавшей за тем вакханалии чисток и арестов в «культуре» и на Лубянке, перелопачивания «личных дел» на предмет поиска и ликвидации потенциальных невозвращенцев и их покровителей, а главное, генеральной санации руководства театрами, театральным руководителем ГОСЕТ'а поставили именно Михоэлса. «Павлова» — по оперативной кликухе. В январе 1933 года готовится арест Леся Курбаса — замечательного украинского режиссёра. Чтобы спрятать от его многочисленных почитателей и поклонников это печальное обстоятельство мастера сцены отвезли в Москву. И там загнали в «камеру предварительного заключения», поместив… украинско–язычного художника не куда–нибудь во МХАТ, или в Малый театр, или в Художественный, а к Михоэлсу — «Павлову»!

А про его партнёров по ЕАК вообще нечего сказать — все сплошь оперативники… И с ними всё ясно: за чечевичную похлёбку завели, козлы, «опекаемый» ими несчастный народ свой на новую бойню…

Но Маркиш?!… Маркиш — это выше моего понимания!…

… Жизнь прожита. И что врубилось в мозг — никакими топорами того не вытесать. Потому вот уже тоже полстолетия — со времени тех писем, гложет осознание некоей чудовищной несправедливости Провидения Господня к многострадальному моему народу; несправедливости, выражающейся некими особыми качествами пастырей его — малых и больших…

А качества эти сравнить есть с чем…

Перенесёмся в 20 декабря 1937 года, — в день шестидесятилетия моего рано состарившегося опекуна — незабвенного Ивана Степановича Панкратова, спасшего меня, десятилетнего, из убойного взрослого таганского карцера. Кинули меня в его бетонную яму, схватив «в розыск» после побега из тюремного детдома… в Арктику — «спасать» пассажиров и команду раздавленного льдами в Восточно—Сибирском море парохода «Челюскин». Попович. Военный пилот–разведчик на Первой мировой и Гражданской войнах. Штабс–капитан и полный Георгиевский кавалер Русской армии, лично Николаем Вторым награждённый Золотым оружием «за храбрость». Полковник внутренней службы. Кавалер двух орденов «Ленина», почётный чекист. В 1926–1939 — член коллегии ОГПУ-НКВД. Полный инвалид: оказался в эпицентре газовой атаки рабоче–крестьянской красной армии против восставших в 1921 году крестьян и рабочих Тамбовщины. После госпиталей откомандирован, как специалист по двигателям, на автобазу в тот самый Варсонофьевский переулок в Москве. Три года возил командующего пограничными войсками республики Михаила Фриновского. Восемь лет исполнял обязанности главного механика теперь уже «Автокомбината», а по коду, «Объекта литер 1 НКВД». Уйдя в 1933 году на пенсию по инвалидности, работал механиком детдома на Новобасманной улице, 19, и стал моим вертухаем — сопровождал меня в художественное училище…

Вся вышеприведенная бодяга–анкета необходима для того, чтоб представить, какие «алмазы пламенные» и «палаты каменные» нажил Степаныч за свою геройскую при царе, и после, жизнь. А нажил он койку в семиместной комнате старого — на Малой Лубянке, 10, — чекистского общежития, где доживали свой век такие же старики–инвалиды. И тумбочку. Но не было её — не помещалась. Потому завёл он под койкою сундучишко. И в нём, лично им глаженная после стирки в туалете, доживала распадавшаяся при прикосновении рухлядь — бельё, гимнастёрки с брюками, штатский костюм с орденами и пальтецо…