Бал. Жар крови

— Ну а как же! Уже добрых десять лет я не пировал на свадьбе, — сказал я, припоминая все свадьбы, на которых мне довелось присутствовать: все эти бесконечные деревенские застолья, разгоряченные вином лица; молодых людей, взятых напрокат в соседнем городке вместе со стульями и настилом для танцев, пломбир на десерт, жениха, изнывающего в слишком тесных ботинках; но особенно вылезших изо всех щелей и уголков родственников, друзей, соседей, не видевших друг друга уже много лет и вдруг всплывших, как поплавки на воде; при этом каждый извлек из глубин памяти ссоры, истоки которых теряются во тьме веков, любовные истории и смертельную злобу, расстроенные и забытые помолвки, истории наследств и судебных процессов…

Старый дядя Шаплен, женившийся на своей кухарке, две девицы Монтрифо, две сестры, которые живут на одной улице, но не разговаривают друг с другом уже больше четырнадцати лет, потому что одна из них как-то раз не захотела одолжить другой таз для варенья, а также нотариус, чья жена живет в Париже с коммивояжером, и… Боже мой, какое же это сборище призраков — деревенская свадьба! В больших городах люди встречаются постоянно или же никогда — это гораздо проще. А здесь… Поплавки на воде, говорю вам. Оп-ля! Вот они появляются и увлекают с собой в водоворот целую уйму воспоминаний! Затем они идут ко дну и не подают признаков жизни еще лет десять.

Свистом подозвав собаку, следовавшую за нами, я коротко простился с женихом и вернулся домой. У меня хорошо. Огонь почти потух. Когда пламя перестает играть, бросать во все стороны сияющие лучи, испускать тысячи искр, теряющихся в свете огня, когда оно никому не дает больше ни тепла, ни пользы, удовлетворяясь тем, что заставляет тихонько кипеть воду в кастрюльке, — вот тогда становится по-настоящему хорошо.

Колетт вышла замуж в полдень 30 ноября. Все семейство собралось на обильное пиршество, за которым последовали танцы. Я вернулся домой уже под утро, пройдя через лес Мэй, дорожки которого в это время года покрыты таким плотным слоем листьев и таким глубоким слоем грязи, что ступать по ним можно только с большим трудом, как по болоту. Я задержался у родственников допоздна. Я ждал: мне хотелось посмотреть, как танцует одна особа… Мулен-Неф находится по соседству с Кудрэ, где раньше жила Сесиль, дочь мачехи Элен; она умерла, оставив имение в наследство своей воспитаннице, которую она подобрала ребенком и которая сейчас уже замужем. Ее зовут Брижит Декло. Я подозревал, что между Кудрэ и Мулен-Неф налажены добрососедские отношения и что я увижу молодую женщину среди гостей. И действительно, она явилась.

Она высокая и очень красивая, излучающая силу, здоровье и дерзость. У нее зеленые глаза и черные волосы. Ей двадцать четыре года. На ней было короткое черное платье. Из всех присутствующих женщин только она не принарядилась по случаю свадьбы. У меня даже сложилось впечатление, что она специально так просто оделась, чтобы продемонстрировать свое презрение к мнительному деревенскому обществу, от которого она всегда держалась на расстоянии. Все знают, что она лишь приемная дочь, ничуть не лучше, чем воспитанницы детского дома, работающие на наших фермах. Кроме того, она вышла замуж за мужчину, мало чем отличающегося от крестьянина, старого, скупого и хитрого. Он владеет самым роскошным поместьем в наших краях, но говорит на диалекте и сам пасет своих коров. Должно быть, она умеет транжирить его денежки: на ней парижское платье и несколько колец с огромными бриллиантами. Я хорошо знаком с ее мужем: это он постепенно скупил все мое убогое наследство. По воскресеньям я иногда встречаю его на дороге. В ботинках и в картузе, чисто выбритый, он идет любоваться лугами, приобретенными у меня, где сейчас пасется его скот. Он облокачивается на ограду, втыкает в землю толстую суковатую палку, без которой он больше не может обойтись, подпирает подбородок своими большими сильными руками и смотрит прямо перед собой. Ну а я прохожу мимо. Я гуляю с собакой или иду на охоту; в сумерках я возвращаюсь и вижу, что он все еще стоит там же, неподвижно, как межевой столб. Он вдоволь налюбовался своими владениями, он счастлив. Его молодая жена никогда ко мне не подходит, а мне хочется ее видеть. Я даже расспрашивал о ней Жана Дорена.

— Значит, вы ее знаете? — спросил он. — Мы с ней соседи, а ее муж — один из моих клиентов. Я приглашу их на свадьбу, и потом придется их у себя принимать, но я бы не хотел, чтобы она сдружилась с Колетт. Мне не нравится ее свободное обращение с мужчинами.