Бал жертв

Он снял с пальца великолепную бирюзу, осыпанную рубинами, и надел ее на палец Марион. Цветочница испугалась и хотела бежать, но вспомнила приказания Каднэ. А так как она повиновалась этому человеку, никогда не оспаривая его воли, она позволила Баррасу отвести себя к скамейке в саду, на которую он усадил прекрасную цветочницу, а сам галантно стал на колено перед нею. Но директор не успел ни поцеловать руки Марион, ни возобновить своих искусительных предложений, как два человека, прятавшиеся за деревом, бросились на старого повесу и схватили его. Баррас закричал, но за этим криком не последовал другой, потому что ему завязали рот, в то же время один из этих двух неизвестных свистнул, и третий явился к ним на подмогу. Марион вскочила с испугом, но не закричала. Нападение, жертвою которого сделался директор, было так неожиданно, что он не мог употребить свою геркулесовскую силу. Баррас был связан в одно мгновение, потом один из троих похитителей взвалил главу Директории на плечи, как ребенка, и напрасно вырывавшийся Баррас был вынужден «исчезнуть» в самой густой части парка Гробуа. Марион последовала за похитителями. В это время в замке и на лужайках все танцевали. Праздник продолжался во всем своем великолепии.

В считаные минуты похитители достигли границы парка. Тогда парк Гробуа был окружен только живым забором со рвом; на противоположной стороне рва шла проселочная дорога, соединявшаяся с большой. В живом заборе был пролом, похитители прошли в него. Ров был широк, но таинственные визитеры сильно спешили и преодолели преграду буквально одним скачком. На дороге стояла карета, запряженная двумя почтовыми лошадьми; один из похитителей отворил дверцу, и Баррас, задыхаясь, с завязанным ртом, был брошен в карету. Один из троих водрузился на козлы, другой сел по правую руку Барраса, третий — по левую, а Марион села напротив. При свете фонарей директор приметил, что эти трое были в масках и в широких плащах. Директор вспомнил безымянное письмо, которое он получил утром и в котором его предупреждали, что его хотят убить.

«Я погиб!» — подумал Баррас. Но он был храбр, и ему хотелось умереть достойно.

Все это совершилось без шума, и никто из троих похитителей не проронил ни слова. Как только дверца затворилась, возница стегнул лошадей, и карета понеслась. Один из похитителей выхватил из-за пояса кинжал. Луч от фонаря, упавший на лезвие, заставил сталь бросить искру. Баррас вздрогнул.

— Милостивый государь, — нарушил молчание похититель, — теперь вы можете кричать, вас не услышат. А так как мне нужно поговорить с вами, вам развяжут рот.

Директор узнал голос Каднэ. Сообщник этого последнего тотчас развязал платок.

— Ах ты негодяй!.. — вскричал Баррас.

— Ш-ш! — остановил его Каднэ. — Не бранитесь, или, клянусь честью дворянина, я воткну вам в грудь эту вещицу.

— Меня предупреждали… — прошептал Баррас. — Я должен был остерегаться… Вы хотите меня убить?

— И да, и нет. Да, если вы будете сопротивляться… Нет, если вы покоритесь обстоятельствам.

— Какие же это обстоятельства? — с насмешкой спросил Баррас.

— Любезный гражданин директор, — возразил Каднэ, — до Парижа нам предстоит довольно большая дорога, и я подумал, что вежливость требует освободить вас от этих веревок. Но вынужден заметить, что, если вы попытаетесь бежать, мы должны будем прибегнуть к крайним средствам.

Когда с Барраса сняли веревки, Каднэ продолжил:

— Ну а теперь побеседуем.

— Охотно, — презрительно сказал Баррас.

Директор был человек хладнокровный и понял, что всякое сопротивление будет бесполезно.

— Я вам говорил, что мы едем в Париж, — продолжал Каднэ.

— Неудачное вы выбрали время, — с насмешкой заметил Баррас.

— С первого взгляда — да, потому что мы увезли вас с праздника, который вы даете…

— И, конечно, мое отсутствие будет скоро замечено.

— Вы думаете? — с иронией спросил Каднэ.

— И полиция догонит нас и освободит меня.

Из-под маски Каднэ послышался смех.

— Послушайте, господа, — сказал Баррас, — в эту самую минуту вы сильно рискуете своими головами.

— О! Мы это знаем.

— Вы хорошо сделаете, если убьете меня сейчас.

— Нет, — сказал Каднэ.

— Раз так, то я буду освобожден…

— Кем?

— Полицией.

— Полиция, любезный директор, занимается политическими делами, а не вашими любовными интригами.

— Моими любовными интригами?

— А то как же?

— Ах вот вы как считаете?! — задыхаясь от бешенства, прошептал Баррас.

— Ведь вы ушли с бала под руку с Марион.

— Это правда.

— Что же в этом удивительного в самом деле, что гражданин директор увлекся на несколько часов прелестной цветочницей? И увел он ее в таинственное убежище. Думаю, вы понимаете, что полиция не станет беспокоиться из-за такой безделицы.

— О! Ну а в конце-то концов…

— Когда же полиция займется вами и нами, мы, возможно, уже поймем друг друга.

— Но кто же вы?

— Вы это узнаете после.

— И вы меня везете в Париж?

— Да.

— Для чего?

— Мы везем вас на бал, потому что мои друзья и я рассудили, — сказал с насмешкой Каднэ, — что нам следует вознаградить вас за лишение.