Балапан, или Как исчез из России один народ

Но эта досадная поломка буксира и стала судьбоносной. Баржа стояла вплотную к правому обрывистому берегу Волги. Совсем рядом, на берегу возвышалась огромная скирда соломы в тюках. Командир конвоя смилостивился и разрешил нескольким людям из числа «врагов народа», разумеется под конвоем, притащить тюки соломы, чтобы покидать их вниз, в трюм. В числе заготовщиков соломы были и Эмиль с Робертом. Во время их пребывания «наверху» подъехала машина, из которой вышел офицер и спросил у конвоира: «Где командир?» Тот не заставил себя долго ждать и, приложив ладонь к фуражке, то есть «отдав честь» (выражение-то какое подходящее!), доложил: «Командир конвоя лейтенант Нечипуренко». Ему был вручен большой пакет. С этой же машиной прибыли и запчасти для буксира. При помощи арестантов были разгружены коробки с запчастями. Удаляющуюся в облаке пыли машину проводили взглядом.

Коробки были тяжелые, и одну Эмиль со своим напарником выронили из рук, на что незамедлительно отреагировал лейтенант Нечипуренко: «Вы что это, фашистские ублюдки, социалистическую собственность портить надумали! Вот я вам…» И с этими словами обоим досталось по зуботычине. Роберт хотел было броситься на обидчика отца, но путь ему преградила винтовка сержанта. На этом заготовку соломы быстренько свернули и всех вернули обратно в трюм.

Простояв целый день, день барахтанья в этой холодной жиже, баржу потащили дальше вниз по реке. Невольники выбирали делегата и отправляли наверх к конвою для переговоров. Он говорил от имени всех и просил о самом наболевшем, а именно о захоронении покойников, о медицинской помощи, о воде. Переговорщиком стал пожилой мужчина, которого после долгих прений все же приняли наверху, в буквальном и переносном смысле. Этот человек имел неосторожность, когда речь зашла о первом пункте, произнести слово «требуем», на что начальник конвоя, лейтенант Нечипуренко, рассмеялся во всю широту своей обаятельной улыбки. Его подчиненные дружно подхватили, и какое-то время продолжалось общее веселье:

– Надо бы этому фрицу немного остудить пыл, бросьте-ка его за борт.

– Так-ить сбежит, берег-то недалече, – засомневался сержант с редкой и смешной фамилией Радкакаша.

– А ты его привяжи, кретин.

Все было выполнено согласно приказу, и бедный посланник остужал свой пыл на веревке за бортом. Сначала за ним присматривали, а потом забыли, а когда вспомнили, обратно подняли покойника. За борт его бросать не стали, а скинули в трюм, «для назидания» остальным.

Пройдя какое-то расстояние, баржа снова остановилась. Конвой получил известие, что танкер отчалил. Бросили якорь и стали ждать особого распоряжения. Начался седьмой день в холодной жиже; покойников поприбавилось значительно – они сослужили свою последнюю службу живым – стали более-менее сухими островками, на которые можно было присесть. Заготовленных тюков соломы на всех не хватало.

Когда стали опускаться сумерки, на быстроходном катере доставили распоряжение. Командиру конвоя вручили конверт внушительных размеров, на котором было написано: «Совершенно секретно, лейтенанту А. С. Нечипуренко, вскрыть «на достаточной глубине» в водах Каспия». Катер тотчас отбыл обратно, а они тронулись в путь.

В разговорах с другими собратьями по несчастью Эмиль сумел сопоставить факты и оценить происходящее. От напрашивающегося вывода у него сжалось сердце, но он не подавал виду, чтобы не пугать сына. В последнюю ночь жизни Эмилю приснилось, как хлопали оставленные неприкрытыми ворота на ветру, будто пушечные выстрелы, от которых он вздрагивал во сне. Проснувшись от очередного выстрела, он отчетливо понял, что конец неминуем и он уже не за горами. Очередной седьмой день они провели по колено в холодной жиже.

Снова опустилась ночь, и в крохотное отверстие в крыше показалась звездочка. Интуиция подсказала ему, что пора что-то предпринимать.

– Роберт, сынок, – обратился он к сыну, – ты уже вырос, совсем взрослый. Через пару недель тебе уже будет 14. Слушай меня внимательно, постарайся запомнить этот разговор на всю твою оставшуюся жизнь, которая будет долгой и счастливой, я надеюсь. Тебе надо бежать отсюда, ты сможешь. Видишь, вот в этом месте крыша (он показал рукой на видневшуюся звездочку в крыше трюма) не совсем плотно закрыта. В эту маленькую щель ты сможешь пролезть, ты парень щупленький…

Эмиль впервые был рад этому обстоятельству. Роберт пытался возражать, но отец остановил его: