Балаустион

Теперь Леотихида снедала холодная металлическая ярость. Она обострила его чувства, сделала его движения проворными и сильными как у льва, в честь которого он получил свое имя. Застрекотала, замелькала сталь, легкие ноги бойцов вновь зашуршали по серым, безразличным плитам пола. Молодой стратег атаковал столько же, сколько парировал, однако с раздражением отметил, что Горгилу не пришлось приложить сверхусилий, чтобы блокировать его выпады.

Зато за спиной Горгила снова раздался вой, шуршание сползающего по стене тела, которое тут же заглушил негодующий вскрик Арсионы:

— Что ты наделал? Это был мой!

— Прости, погорячился, — отвечал Полиад.

— Тогда мой — вот этот.

Два легких шага, спата шипя располосовала воздух…

Но лишь чирком задела убийцу по плечу. Сжавшись, словно окруженный хулиганами кот, Горгил, резко оттолкнувшись от одной стены, бросился к другой и, пробежав по ней, как по полу, несколько шагов, оказался с другой стороны противника, обезопасив себе тыл. Леотихид глядел на него округлившимися глазами.

— Вы когда-нибудь видели что-то подобное? — обернулся он к своим лохагам.

— Ты ранен! — воскликнула Арсиона, увидев, что кровь залила щеку и шею элименарха.

— Пустяк, царапина, — отрезал тот. — И не лезь, когда тебя не просят.

— Командир, давай мы займемся этим попрыгунчиком, — предложил командир «белых плащей». Он был невредим и выглядел абсолютно свежим. В коридоре скорчились, марая пол кармином, три неподвижных тела.

— Нет, — повторил Леотихид. — Свои поединки я выигрываю сам.

— Да это же демон, а не человек! — раздраженно бросила Паллада, поднимая окровавленную спату. — Какие могут быть правила? В Тартар его!

Леотихид коротко глянул на Полиада и тот, нахмурившись, сделал шаг вперед и положил ладонь на запястье девушки. Она стряхнула его руку, но отступила, кусая губы и сверкая глазами.

Позади тройки молодых спартанцев послышался громкий шум. Те, кто преследовал убийцу, добрались, наконец, до ведущей в коридор двери. Она содрогнулась под тяжелым ударом (тарана?), из щелей серым дымком вырвалась пыль.

— Нужно спешить, — бросил Леотихид, поворачиваясь к Горгилу. — Закончить с этим шустряком до того, как сюда ворвутся Эврипонтиды.

— Ну же, — обронил Горгил, играя акинаком, — я тороплюсь не меньше твоего, малыш. Вперед!

— Я убью тебя, — твердо сказал Агиад. Убийца ответил выпадом.

И снова — вихрь ударов, вольтов, батманов и отскоков. Леотихид был вынужден признать, что встретился с великолепным бойцом. Элименарху приходилось фехтовать с Исадом и другими воинами из отряда Трехсот, и он готов был отдать правую руку за то, что мастер Горгил был слеплен из того же теста, что и эти прирожденные мечники. Несмотря на рану, убийца крутился, прыгал и махал мечом, не проявляя ни малейшей усталости. Его оборонная техника была безупречна.

И все-таки элименарх поймал его на ошибке — настолько мелкой, что другой, менее опытный фехтовальщик, ее даже не заметил бы. Но не Леотихид.

Каждый раз при сложном батмане, на жаргоне вояк прозывавшемся «двойной целкой», убийца не доворачивал кисть до конца, как это предписывали каноны гопломахии. Конечно, это давало возможность произвести мгновенную контратаку плоским рубящим ударом «прямым плечом», от которого не существовало защиты, а следовало уклоняться. Но вот возможность быстрой защиты такое положение кисти сильно ограничивало. Сравнив длину рук Горгила и своих, прикинув шансы, Леотихид решил рискнуть. Проведя серию отвлекающих финтов и перебросив меч в левую руку, он обрушил на убийцу косой верхний, отбить который можно было только «двойной целкой». Рука с оружием была расслаблена, чтобы перейти к молниеносному выпаду.

Чего элименарх не смог учесть — так это того, что у Горгила имелись и собственные задумки. Еще до того, как мечи соприкоснулись, убийца выбросил вперед вторую руку с зажатым в ней стилетом, целя в шею. Леотихид чудом успел перехватить его за локоть, подтащил к себе, лишая возможности пользоваться мечом и резко ударил головой в лицо. Это был коронный прием лакедемонских борцов панкратиона. Однажды на Олимпиаде Демарат, «спутник» Агесилая, таким приемом вышиб мозги из своего соперника-этолийца и заработал венок.

Впрочем, Леотихиду не удалось повторить этот успех. Горгилу, судя по всему, рукопашный бой тоже не был чужд, поэтому он в последний момент повернул голову и удар пришелся в висок, а не в нос. Убийца отпрянул, дернулся, но Леотихид не отпускал, и мастер использовал последнюю попытку ударить акинаком. Блокировать лакедемонянин не успел, и чтобы не быть распластанным от плеча, бросился вплотную к противнику. Серебристый изогнутый клинок бессильно завизжал, скользя по пластинкам полупанциря, одетого элименархом поверх хитона. В следующий миг Леотихид нанес убийце сильнейший удар коленом в промежность, заставивший того выпустить из рук и меч и стилет. Ударившись спиной и затылком о стену, полуоглушенный, Горгил, тем не менее, еще не сдался: рука его метнулась к поясу, сорвав с него небольшой мягкий мешочек…

В горло убийцы, под кадык, уперлось острие леотихидова меча.