Балаустион

«Нырнув» в длинный выпад, Полиад на всякий случай напружинил переднюю ногу, чтобы в случае чего немедленно отпрыгнуть назад. Достал! Нет!!! Неуловимым движением Исад волчком крутанулся, уходя от удара, и, в свою очередь, нанося с разворота стремительный, свистящий косой. Назад не успеть. Вниз! Неловко вывернув ногу, Полиад склонился к самой земле, почти упал, но ушел от удара. Сердце заколотилось. Вскочил на колено, выставив меч, едва выдержал мощный рубящий сверху, зашатался. «Все, конец!» — подумал с сожаленьем за миг до того, как деревянное острие с силой ударило под ключицу и опрокинуло на спину. Утоптанная до железного звона земля больно ударила по копчику и лопаткам, по хитону на груди поползла липкая теплота. Синее, в белых мазках, небо закружилось перед глазами.

Прежде, чем подняться под залп насмешливых глаз, Полиад с облегчением подумал, что есть свои плюсы в том, что старый мастер Фрикс больше не выходит из дому.

— А Пирр с Леотихидом так ненавидели один другого, что устроители игр старались не ставить их друг против друга, опасаясь вызвать гнев одного из царей, если его сыну будет нанесено увечье. Говорят, что существовало прямое распоряжение царя Агида, запрещающее этим двоим встречаться в поединке. Этот приказ был якобы издан им после пресловутого суда Арея, когда решилось, в какой мне быть эноматии. Не знаю, существовало ли такое распоряжение на самом деле, вслух об этом не принято было говорить. Леотихид был очень уязвлен поражением, и ненависть его постоянно подогревалась тем, что даже при равных заслугах Пирр как законный сын царя и престолонаследник всегда получал почестей больше, нежели он, в лучшем случае второй сын, а в худшем — бастард.

— Да, ему не позавидуешь, — сочувственно произнесла Эльпиника.

Леонтиск поморщился.

— Жалеешь Агиада? Не стоит, он свое взял. И продолжает брать уже чужое. Не удивлюсь, если нынешние события во многом… — увидев гримаску на лице девушки, сын стратега прервался, вздохнул и без всякого перехода продолжил рассказ:

— Когда мне, как и моим товарищам по агеле исполнилось тринадцать, мы стали «ястребами». В агеле это возраст, когда учеников начинают обучать движению и приемам боя в тесно сомкнутом строю — знаменитой спартанской фаланге.

— Щиты сомкнуть! Теснее! Первые три линии, половинный интервал! Плотнее! Левую ногу вперед!

Громкий, с хрипотцой, голос ирена четко доносился даже до последнего, восьмого ряда. Агесилай, важно вышагивая перед строем в коротком красно-белом плаще «льва», старался не просто так: за строевыми учениями внимательно следила группа иссеченных морщинами и шрамами пожилых спартанцев. Леонтиск, стоявший в первом ряду фаланги учеников, ясно различал на плечах вояк значки хилиархов и лохагов. Наблюдая за четкими, уверенными командами ирена, офицеры одобрительно покачивали головами. Впрочем, смотреть на них юному афинянину было некогда: замешкайся он хоть на миг, нарушь стройное выполнение маневра, и его ждало неминуемое наказание. Пальцы левой руки, сжимающие поперечину щита, онемели от напряжения. Тяжелый, сколоченный из грубых толстых досок, щит значительно затруднял движение, тем более что двигать его нужно было в унисон со щитами правого и левого соседа.

Скатываясь по ложбине между горой Менелая и Тораксом, тянул холодный осенний борей, небо затянуло серыми тучами. Но ученики этого не замечали: по их спинам катился пот.

— Ровнее шеренгу! Менандр, куда ты лезешь! Палок захотел? Гермократ, тупица, сколько раз тебе говорить — равняйся по впередистоящему, ослиная твоя башка! Нале-ево-о!

Слаженный грохот деревянных сандалий (привилегия «ястребов», «птенцы» и «волчата» круглый год ходят босые).

— Третья декада второй эноматии, после отбоя побежите до храма Диоскуров, что за рекой, и обратно. Со щитами. Прибежавшему последним — голодный день.

— За что, брат? — посмел возмутиться командир эноматии Леотихид.

Агесилай поджал губы.

— За Пактия, который до сих пор не знает, где лево, где право. А ты, Лео, за то, что подал голос из строя, побежишь с ними. И, кроме щита, потащишь с собой камень, не меньший, чем твоя дурная голова!

— Слушаюсь, — недовольно протянул Леотихид. Он знал, что спорить бесполезно: во имя дисциплины Агесилай без колебаний послал бы его и под розги.

Леонтиск искренне порадовался промашке недруга и подумал злорадно: «Так тебе и надо, ублюдок!» Перехватил поудобнее перекладину и… едва не пропустил следующую резкую команду:

— Кругом, щиты за спину!

Стук деревянных подошв, кряхтенье, шорох дерева. Крик чайки, пролетевшей на уровне крыш храмов.

— Автокл, не крути черепком! Ион, что ты в собственных ногах путаешься? Еще раз, крр-у-гом!

Дробь подошв.

— Писандр, я сказал что-нибудь о щитах?

— Никак нет.

— Куда ж ты его тычешь? Десять розог и голодный день!

— Слушаюсь!

— Щиты на фронт, к атаке, то-овьсь! Плотнее щиты! Сдвоенным, вперед!

— Арей!!! — с боевым кличем «ястребы», держа строй, бросились на воображаемого противника.

— Сто-о-ой! Анаксилай, Исад, не вырываться! Щит в щит! А теперь — раздвинуть ряды! Двойной интервал!