Балерина

Первое, что она сделала на другой день, отоспавшись всласть, – села с бумагой и карандашом за подсчёт бенефисного приварка. Вписывала в разлинованный лист по отдельности: кассовую выручку, подарки, цветочные подношения, сувениры. Долго любовалась, пристраивая на груди, среди кружев пеньюара, прелестную брошь в виде свернувшейся бриллиантовой змеи с крупным сапфиром посредине – «царский подарок», вручаемый бенефициантам от имени Двора. Сладко потянувшись, зевнула: всё идёт как надо! Не забыть только поблагодарить письменно всех, кто прислал цветы с визитками. И свечу поставить в костёле Пресвятой Деве.

Бенефис принёс ей ещё один трофей, намного ценнее, как показало будущее, чем бриллиантовая брошь. Через несколько дней она устроила дома праздничный обед. Приглашённых перевалило за сотню, столы пришлось накрывать в приёмной зале. За шумной трапезой с весёлыми тостами и шутками случилось небольшое происшествие: сидевший от неё по левую руку свежий гость, только что произведенный в офицеры племянник Сергея великий князь Андрей Владимирович опрокинул на скатерь, неловко задев рукавом, бокал с красным вином. Вино обрызгало ей платье. Под чей-то пьяный крик: «Где пьют, там и льют»! она убежала наверх переодеться, а когда вернулась, застала растерянного, пунцового как девица виновника инцидента, ожидавшего её у подножья лестницы.

– Я настоящий слон! – в отчаянии воскликнул он, – испортил вам туалет…

– Идёмте лучше танцевать! – смеясь перебила она его.

Застенчивый, неискушённый юноша влюбился в неё с пылом и страстью первого чувства. Она милостиво позволила ему себя обожать, и сама незаметно увлеклась.

Всё невероятно запуталось в жизни. Новый поклонник, младше её на шесть лет, материально зависел от родителей, был несвободен в поступках. Встречаться им приходилось с крайней осторожностью, тайком. Тяжёлое объяснение произошло с Сергеем: дяде предстояло уступить любимую женщину племяннику. Он на подобный шаг не был готов, умолял одуматься, она сама в глубине души не хотела окончательного разрыва – ничего, в результате, не решили. Осенью Андрей получил двухмесячный отпуск для поездки во Францию. Они договорились встретиться в Биаррице, куда он поплыл морем из Севастополя, а она отправилась поездом вместе с подругой Маней Рутковской, переведенной незадолго до этого по её просьбе из Варшавы в балетную труппу Мариинского театра.

И заграницей было непросто: вокруг десятки любопытных глаз – друзья, знакомые. Андрея постоянно куда-то приглашали, видеться приходилось эпизодически, урывками. Они с Маней выбрали время, прокатились в Монте-Карло, поиграли в рулетку, оттуда отправились в Париж, где ждал её Андрей. Незадавшееся медовое турне заканчивалось. Он в силу обстоятельств оставался ещё какое-то время во Франции, ей пора было возвращаться домой, чтобы успеть к началу выступлений.

Поезд их приближался к Петербургу, уже миновали Гатчину, она стояла в меланхолии у окна, глядя на знакомые места, когда дверь стремительно отворилась и в купе ввалился запыхавшийся Сергей с пышным букетом белых лилий. Какое-то мгновенье они смотрели взволнованно друг на друга. Она первая, не выдержав, шагнула ему навстречу, обняла за шею…

Клубок окончательно запутался. Вернувшийся из Франции Андрюша явился к ней с визитом, когда они мирно, по-семейному обедали с Сергеем. Гостя пригласили за стол. Протекавшая при гробовом молчании воскресная трапеза напоминала сцену из дурного водевиля; она с трудом удерживалась, чтобы истерически не расхохотаться.

Выхода из положения не было, казалось, никакого. Кончилось тем, что они не сговариваясь стали жить втроём.

6

Приклеившийся ярлык, пусть даже во многом справедливый, способен представить в искажённом свете любой человеческий поступок и в конечном счёте саму человеческую личность.

В 1901 году сцену Мариинского театра покинула последняя из итальянских виртузок, Пьерина Леньяни. Молва немедленно приписала случившееся козням Кшесинской: вчерашняя кумирша стала серьёзным препятствием в её притязаниях на место примо-балерины, и Малечка прибегла к излюбленному своему оружию – интриганству: настучала, кому следует, добилась, чтобы дирекция не продлила с итальянкой контракта на очередной сезон.

Недоброжелатели словно бы не замечали очевидных вещей, понятных любому непредвзятому специалисту: честолюбивая русская звезда технически ни в чём не уступала к тому времени ни Леньяни, ни, тем паче, продолжавшей ещё некоторое время танцевать в Мариинке другой гастролёрше из Италии, Энрикетте Гримальди, превзойдя и ту и другую в искусстве миманса – совсем недавно ахиллесовой своей пяте. Не было в данном случае никаких недостойных приёмов борьбы. Легитимное в условиях театра соперничество мастеров завершилось в пользу сильнейшего, побеждённому оставалось либо покинуть поле битвы, либо согласиться на второстепенную роль. Леньяни предпочла вернуться в «Ля Скала».