Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)

— Да запросто. Лезь опять в световую шахту, а лучше сразу бросайся в Морийский ров.

Тартауриль усмехнулся. Да, он хорошо помнил, как три года назад попытался выйти из Казад Дума не воротами, а через одно из световых окон. Балин его тогда отговаривал, но эльф не слушал.

— Ну скажи мне, сын Фундина, как я могу там заблудится? — в десятый раз спрашивал эльф. — Вот посмотри сам. Видишь? Кусочек голубого неба. Как можно промахнуться? Сейчас зацеплю веревку, возьму кирку, где надо — расширю проход и выйду.

— Я тебе в десятый раз говорю — нельзя в одиночку, — разозлился в конце концов Балин. — Но это твое право. Возьми вот, — гном принялся шарить на поясе, — воды и хлеба.

Гном подал эльфу флягу и небольшой сверток. Тартауриль сначала хотел с презрением отказаться, но потом взял, мысленно выругавшись.

Он ловко забросил веревку с крюком в проем окна, быстро залез. Упираясь в стены руками и ногами, пошел вперед, на свет. Через некоторое время проход стал сужаться, пока эльф не застрял. Ни о какой кирке и речи не шло — стены стиснули Тартауриля со всех сторон. Выбрался он с трудом — мешали странные уступы на стенах. Пошел назад, но потом обнаружил, что находится в небольшом гроте, где можно стоять. Вокруг лежали пыльные свертки, и через мгновенье эльф понял, что это мумифицированные в теплом и сухом воздухе орки. Такое открытие встревожило нолдора. Смутная тревога заставила сердце забиться быстрей. Он теперь с озабоченностью прикидывал, на сколько хватит воды и еды. Впереди издевательски голубел кусочек неба, но шахты, по которой пришел Тартауриль уже не было. «Случайно свернул не туда» — подумал эльф. Вот только по пути Тартауриль не видел никаких боковых ответвлений. Легонько постукивая киркой по стенам, он снова двинулся к свету. Эльф не понял, что заставило его в последний момент бросится назад. Каменная плита впереди колыхнулась, словно живая. Еще мгновенье — и эльф бы провалился в пустоту и темноту. Тартауриль поднял голову, несколько минут озирался, потом медленно двинулся назад. Он вернулся в грот и попытался успокоиться.

Немного посидев на камнях, эльф догадался, что по пути зацепил выступ, который, по всей вероятности, был связан с механизмом, что закрывал тоннель позади. "Надо пробить проход. Рядом первый горизонт. Вода и еда есть. Пробьюсь", — решил эльф. Он ударил киркой раз, второй, третий. С каждым ударом сыпались искры, но на камне не оставалось и царапины. Зато свет пропал — окно бесшумно закрылось. Тартауриль понял, что своими ударами (или, скорее всего — звуками от ударов) отрезал путь вперед. Как это произошло и что это был за механизм — эльфа не интересовало. Удары посыпались на неподатливый камень чаще и Тартауриль услышал щелчок, а потом увидел, как дрогнули стены. Чувствуя, как предательски начинают дрожать руки, он стал ощупывать все, до чего мог дотянуться. На потолке оказался уступ, тронув который, эльф увидел открывшееся в полу отверстие. Нолдор подобрал не тронутый ржавчиной орочий клинок и бросил оружие в зловещую темноту. Очень скоро раздался плеск воды и Тартауриль понял, что с ним случилось бы, скользни он в предательское нутро открывшегося колодца. Стены грота дрожали и почти незаметно смыкались. Воздух стал вязок и почти осязаем.

— Балин! — заорал тогда Тартауриль. — Балин!!

— Ну что? — раздался знакомый голос сверху.

— Заблудился я, — как можно спокойней отозвался эльф, но голос предательски дрожал.

— Вылезай, — сказал Балин и сбросил веревку. Тартауриль не мог понять — сердится Государь Мории или смеется. Некоторое время они шли в полной темноте, потом вышли в освещенную галерею. Балин не колеблясь подошел к стене, тронул её пальцами и открылся проход. Они прошли в грот, гном снова тронул стену. И вновь раскрылся темный зев потайного хода. Эльф едва успевал за своим коротконогим спутником. Казалось, гном идет прямо сквозь камень.

— Как это получается? — пробормотал Тартауриль.

— Я — Государь Мории. Здесь передо мной открыты все двери, — серьезно ответил Балин. Он был в серебристом шлеме без забрала. Обычно Балин не надевал его, а носил в заплечной сумке.

— Понятно, — сказал Тартауриль. — Пока на твоей голове шлем Дарина…

Балин не дал эльфу закончить фразу:

— Ошибаешься, Тартауриль. Я — Государь. Шлем лишь признает меня. Все остальное приходится делать самому, — в подтверждение своих слов гном снял шлем и пошел дальше, все также уверенно раздвигая стены в стороны.

Когда они все-таки выбрались (а идти пришлось довольно долго), Балин повернулся к Тартаурилю и железным голосом произнес:

— Отныне и навсегда ты будешь выполнять только мои приказы.

Эльф гордо задрал голову и фыркнул. Балин продолжал говорить:

— Ты обязан мне жизнью. Я же взял ответственность за тебя, вытащив из световой шахты. Между прочим, это ваше, эльфийское правило, что «мы в ответе за тех, кого спасаем». Но ты, кажется, так ничего и не понял, — гном обернулся и позвал:

— Оин!