Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)

Тартауриль не видел, откуда появился Неистовый. Воздух колыхнулся, и Балин отступил на шаг, давая Оину пространство для замаха топором. Тартаурилю, который только что хотел благодарить владыку Мории за чудесное спасение, показалось, что он снова оказался в гроте, а стены продолжают сжиматься. Но там он верил, что сможет выбраться, что помощь придет. Здесь же всё бесполезно. Гном смотрел на эльфа как на надоедливого комара. «Это урок, — понял эльф. — Балин хочет мне показать, что здесь его слову подчиняются не только стены и камни, но даже безумный берсерк-астальдо. У меня есть выбор?».

Нолдор перевел взгляд на Государя Мории и вздрогнул. Балин больше не казался неуклюжим и неповоротливым. Мягкая грация воина скрывалась в невысоком гноме. Глаза смотрели прямо и безжалостно. Эльф за долю мгновения понял, что Балин не обманывал, когда мимоходом обронил, что в одиночку сразил девятерых орков. Тартауриль даже подумал, что Балин сейчас гораздо опасней Неистового Оина. Если с последним Тартауриль был готов померяться силой, несмотря на то, что глазами берсерка смотрел сам Тулкас… Против Балина у эльфа не было ни единого шанса. Нереальность происходящего заставило сердце сжаться. Тартауриль теперь ясно видел то, что было незаметно остальным. Прежнего Балина — не существовало. Перед эльфом стоял истинный Государь.

Многие из гномов-мастеров давно уже признали первенство Балина. Даже Фрар, кичившийся своим виртуозным кузнечным ремеслом, и тот признал, что Балин превзошел его. И угрюмый Годхи-проходчик, и глава гильдии каменщиков — Трори, и многие, многие другие… Сегодня Тартауриль видел, что Государь превзошел даже воина, порожденного Тулкасом.

Молчание затянулось…

— Не надо, — словно против воли произнес эльф. — Для меня великая честь исполнять приказы Государя Мории.

— Хорошо, — все тем же железным голосом проговорил Балин. — Для таких как ты будут написаны правила. Сегодня ты нарушил только одно из них: никогда нельзя идти в неразведанную часть пещер в одиночку. Наказанием тебе будет уборка шестой залы на втором ярусе восточного крыла. Бери метлу и выполняй.

Тартауриль почувствовал, как его подбородок словно против воли снова задирается вверх.

— Для меня великая честь исполнять приказы государя Мории, — повторил тогда изумленный самим собой эльф.

Тартауриль с грустной улыбкой вспоминал эти события. Ори по приказу Балина написал целый свод правил. Тартауриль не нашел в скупых строках ничего лишнего. Это были простые истины — не трогать руками непонятных вещей, не кричать в высоких пещерах, не пить воду из непроверенных источников… Через несколько недель Балин приказал проверить, как эльф усвоил эти правила. Гномы устроили нолдору целый допрос, но тот, выучивший все наизусть, с честью вышел из испытания.

* * *

Далеко внизу послышалось мерное скрежетание. Тартауриль посмотрел вниз, но ничего не заметил в темноте. Годхи спокойно поднялся и отошел от края платформы. Скрежет приближался. Постепенно Тартауриль стал разбирать, что внизу проявляются очертания какого-то огромного, медленно движущегося механизма. Если бы эльф не видел все собственными глазами, то никогда бы не поверил, что такое возможно. Это была громадная шестерня, в сотни раз большая, чем любое мельничное колесо, с зубцами высотой в шесть — семь ярдов. У Тартауриля даже не возникало догадок, как гномы умудрились ее отлить, обработать, а потом притащить и закрепить на такой высоте.

— Мы называем это, — Годхи притопнул ногой по металлу платформы, — подъемник Кобольда. В фарлонге от нас, с другой стороны скалы есть такая же шахта, где платформы идут вверх.

— Кобольд это все один сделал? — озадаченно-восхищенно спросил Тартауриль, провожая взглядом уходящую вверх колоссальнуюшестерню.

— Кобольд изобрел этот подъемник, — с усмешкой произнес гном. Тартауриль правильно рассчитал, что Годхи, «выпустив пар», станет гораздо словоохотливей. — Он был одержим идеей создать идеальный подъемник, который бы работал без всякого приложения усилий со стороны. Ты заметил, что мы опускаемся вниз на широкой стороне платформы? Она закреплена на цепи шарнирами, а когда достигает нижней точки, переворачивается и идет вверх торцом. Когда наша платформа пойдет вверх, на ней едва уместится пара вагонеток или десяток гномов. Правда, Кобольду так и не удалось достичь своей мечты. Подъемник не захотел двигаться сам по себе.

— Но все-таки работает, — прищурился эльф.

— Да, конечно, — совсем доброжелательно сказал Годхи. — Раньше наверху жила семья гномов-строителей. Они нашли для Кобольда ручеек, загнали его в трубы, направили падающую воду на лопасти. Ручеек дает едва ли больше дюжины кордов (1 корд — 3,6 м3) воды в день, но этого хватает, чтобы двигать всю махину.

Эльф недоверчиво посмотрел на собеседника. Он почти ничего не понял из слов гнома и не представлял — как и что должно поворачиваться торцами, а также падать на лопасти с какой-то высоты, но на всякий случай спросил:

— Неужто?