Балканский венец

Слова Александра были странны, в них слышался неподдельный страх, столь несвойственный его натуре. Все знали, что он суеверен, частенько слушает прорицателей и пифий, но чтобы этот полубог, совершенный и прекрасный, открывал свое сердце и свой разум страхам, более приличествующим женщинам?

– Брат мой, – обратился к нему Птолемей, – откуда ты знаешь, что кто-то тебя ищет и хочет завладеть твоей душой? Может, это просто сон? Или какой-нибудь прорицатель нагадал тебе это? Покажи мне его – я убью эту скотину!

– Да, это сон, – ответил Александр, улыбнувшись. – Во сне боги говорят со мной. Они поведали…

Разговор утих. Дело принимало серьезный оборот. Кудри будущего Царя царей золотились в мерцающем свете костра, а глаза будто горели. И тогда, в ту ночь, он взял со всех своих друзей обещание.

– Обещайте мне… Вы все, да! Обещайте!

В ответ раздались возгласы:

– Все, что хочешь! Говори! Мы выполним любое твое желание.

– Не шутите, это серьезно. Боги сурово наказывают тех, кто не исполняет обещаний. А еще они очень коварны: одной рукой дают, а другой – забирают. Если ты хочешь получить весь мир, они дадут тебе весь мир, но тут же сделают так, что ты не сможешь его взять. Такова наша судьба. Моя судьба.

– Неужели отец небесный, – спросил Пердикка, – не вступится за сына своего?

– С сына, – последовал на то ответ, – и спрос будет особый. Посему, друзья мои, – Александр в тот миг казался даже слишком серьезным и взрослым, – обещайте мне, что освободите меня от непосильного бремени, данного мне богами, когда нести его станет превыше моих сил.

– Александр! Что ты говоришь?! О чем ты? – раздалось со всех сторон.

– Поклянитесь! – Сын бога не собирался отступать.

– Александр, ну что ты! Мы пообещаем тебе все, что ты захочешь, только…

– Все не надо. Только это. Клянитесь.

– Александр…

– Клянитесь! Именем Зевса и Аполлона… отныне и вовеки веков…

В ту ночь друзья Александра поклялись ему именем Зевса и Аполлона, что освободят его от бремени, данного ему богами, когда оно станет для него непосильным. Тогда они не понимали, о чем идет речь. Звезды будто отражались в глазах будущего Царя царей. Как можно было не уважить его просьбу? Птолемей тоже дал эту клятву, суть которой он постиг много лет спустя.

То было их последнее лето в Миезе. Осенью Филипп призвал своего сына в Пеллу, где собиралось войско для войны против медов в верховьях Стримона. Бывшие друзья по детским играм выросли и последовали за своим вождем в первую для них настоящую войну. Лисимах, Пифон, Селевк, Гарпал, Эригий, Протей, Гефестион…

А потом… Об этом знают все, это записано во всех летописях и пересказано на тысячи ладов бесчисленное множество раз. Царя Филиппа пырнул ножом наемный убийца. Александр тогда первый подбежал к отцу, который вскоре испустил дух у него на руках. Потом Александр стал царем Македонии, гегемоном Греческого союза, царем Тира, Верхнего и Нижнего Египта, освободителем Вавилона, царем Азии, сыном бога, богом… И друзья его всегда были с ним на этом нелегком, но преисполненном сиянием славы пути.

Птолемей тоже был среди них, он преодолел это невероятное восхождение с низкой ступени до самой высокой. Среди других гетайров летел он на коне подле Александра при Гранике, Иссе и Гавгамелах. Он видел, как царь метнул свое знаменитое копье, убившее возницу колесницы Дария, как он первым прыгнул с осадной машины на считавшуюся прежде неприступной стену Тира. Он ждал Александра во дворе храма Агурми в Сиве, пока жрецы провозглашали того сыном бога Амона. Он шел следом за своим царем, вбивая в землю колья, неподалеку от западной оконечности дельты Нила, у озера Мареотида, где основана была первая Александрия, принадлежащая ныне ему, царю Птолемею. Он входил с Александром в ворота Вавилона, вечного города, и на голову им сыпались лепестки роз…

Все это было, и все это абсолютная правда. Александр исполнил свой жребий, данный ему богами, за что был прозван Великим еще при жизни. Наперсники же его выросли и возмужали, это были уже не те мальчишки, что прятали слезы, разбив в кровь колени во время воинских состязаний. Они прошли через испытания и стали без малого хозяевами мира. Несмотря на пролившийся на всех золотой дождь, узы их дружбы не истончались со временем.

Ночи в Вавилоне были долгими и жаркими. После обильных возлияний полубоги совершали поклонение пышнотелой Афродите, благо гарем Дария всецело находился в их распоряжении. Облаченные в развевающиеся прозрачные покрывала и умащенные ароматическими маслами тела танцовщиц мерцали в призрачном сиянии ламп. Александр тогда часто смеялся, и другие смеялись следом. А потом…

Потом случилось то, что будущий царь Египта объяснить себе не мог. Александр вбил себе в голову, что он должен преследовать Дария. Никто не понимал этой его тяги к поверженному врагу. Каждый день начинал он любой разговор с того, что не может считаться царем Азии, пока Дарий разгуливает где-то цел и невредим.

– Он Царь царей. Он, а не я! – твердил Александр.

И это после Иссы и Гавгамел!

– Ну какой же он царь? – убеждали его все.