Балканы: окраины империй

Столетие назад романтически понимаемая идея сербства переживала несомненный подъем, чему в немалой степени способствовали боевые победы и постепенное приращение территорий. Войны 1912–1913 годов принесли фактический слом Османской империи в ее европейских владениях, еще и умерив аппетиты восточного сербского конкурента, Болгарии. После начала Первой мировой уже не такая маленькая, как прежде, но все же небольшая Сербия с населением в 4,6 миллиона человек провела образцово эффективную мобилизационную кампанию, за считаные дни доведя численность армии почти до 500 тысяч штыков. Вена уведомила Белград о прекращении мирных отношений 28 июля 1914 года, активные бои начались через две недели. Дислоцированные вдоль линии фронта силы противников оказались примерно равными. При этом габсбургская армия, конечно, превосходила войско Карагеоргиевичей по всем мыслимым показателям, но только не в силе духа и боевой выучке. Сербы неожиданно выиграли значительную битву у горы Цер, и этой победе композитор Станислав Бинички, автор первой национальной оперы «На заре», посвятил бравурный «Марш на Дрину». В начале декабря, предвидя наступление противника, сербы оставили Белград, но тут же перешли в стратегическую контратаку, взяв верх в яростном многодневном сражении у реки Колубара, после чего отбили обратно и свою столицу. Цели войны правительство страны формулировало — для своих солдат и для всего мира — так: «Освобождение и объединение всех наших несвободных братьев сербов, хорватов и словенцев». На практике речь шла о присоединении к Сербии Боснии, Герцеговины, установлении контроля над севером Албании с выходом к Адриатическому морю и — чем черт не шутит! — о том даже, чтобы занять Салоники. Все это оказалось задачей трудной и потребовавшей больших жертв: уже в первые месяцы войны сербская армия потеряла почти 200 тысяч человек.

^{Горнист молодежной организации «Душан Сильный» трубит сбор. Фото из книги «Военный альбом. 1914–1918», изданной в Белграде в 1926 году}

Ситуация на фронтах оставалась стабильной почти целый год, пока к осенней кампании 1915 года в зону боевых действий не были переброшены крупные немецкие подкрепления. Полки двух императоров (800 тысяч человек) повели наступление по всей 1000-километровой линии соприкосновения сторон, и тут в войну вступила Болгария, ударив славянского соседа в спину. Положение сербской армии, вытесненной во внутренние районы страны, становилось отчаянным. Главнокомандующий, престолонаследник Александр, отверг два одновременно поступивших в его штаб-квартиру предложения: оскорбительное (австро-немецкое о капитуляции) и самоубийственное (своих генералов о контрнаступлении). Регент принял иное решение: об эвакуации первой, второй, третьей армий (четвертой у Сербии не было) вместе с королевским двором и правительством за границу. Речь шла о бегстве целого государства, и я не уверен, что в мировой истории отыщется много подобных примеров.

Трагическая эпопея отступления вошла в сербскую историографию как «албанская Голгофа»: по обледенелым дорогам и тропам горных массивов Шар-Планина и Проклетие, в тяжелейших погодных условиях, колонны из нескольких сотен тысяч человек ползли к адриатическому порту Дуррес. Эти земли контролировал бывший османский полководец Эссад-паша Топтани, глава полупризнанной республики, топтавшийся у власти за счет финансовой и военной поддержки Карагеоргиевичей, а также благодаря общей военной неразберихе. Больше отправиться сербам было некуда, только к этому паше: враги перекрыли прочие линии коммуникаций.