Балканы: окраины империй

С одной стороны, такие выводы близки к раскритикованной Карлом Поппером теории субстанциализма, согласно которой у всех вещей и понятий имеется глубинная реальность, потаенная истинная природа; этот неизменный набор свойств нельзя узреть напрямую, но именно он и важен, поскольку якобы «все объясняет». Однако подобрать более логичное объяснение некоторых поворотов сербской национальной судьбы я не в состоянии. Характеристики из моего перечня, конечно, не врожденные, они выкованы обстоятельствами бурной истории, которая в течение веков передвигала с юга на север и с севера на юг центр тяжести сербской государственности, не раз помещая народ и его страну на грань гибели. Сербы не сдавались и выстояли. За эти качества их уважают друзья, эти качества неприятны их соперникам и всегда вызывали ярость у их военных врагов. Не исключаю, что в некотором смысле — если говорить о национальной психологии — Никола Пашич, измеривший Балканы странным аршином, оказался прав.

В первые месяцы 1916-го союзники подлечили и подкормили сербских солдат, полки беглецов переформировали, и в середине весны шесть дивизий (150 тысяч человек) отправились на салоникский фронт. Еще две добровольческие дивизии, командированные в Добруджу, против болгар, собрали из перебежчиков, сдавшихся в плен на русском фронте — южных славян, мобилизованных в габсбургскую армию. Капитан Никола Петрович, в 1920 году издавший эмоционально убедительный мемуар под названием «Агония и возрождение», описал состояние своей армии так: «Это была сила, движимая жаждой мести и ждущая того мига, когда безжалостные часы истории пробьют наконец час возмездия». Позиционная война на севере Греции, казалось, тянулась без конца, и час пробил лишь осенью 1918-го, когда союзники смогли взломать оборону противника. Сербский анабасис завершился счастливым финалом: к началу ноября 1-я армия воеводы (фельдмаршала) Петара Бойовича заняла Белград.

Греки с Корфу оказались на редкость гостеприимными. Почти на три года зеленый остров в Ионическом море превратился в центр сербской политической и общественной жизни. Заседания парламента проходили в греческом Национальном театре, местные жители предоставили единоверным гостям сразу три православных храма. На «острове спасения» давала уроки сербская школа, тиражом в 10 тысяч экземпляров выходила сербская газета, здесь издавались учебники и детская литература, работали сербские харчевни и культурные общества. Королевское правительство разместилось в отеле Bella Venezia, владелец которого к концу войны удачно выдал за видных сербских интеллектуалов трех своих дочерей. Летом 1917 года все на том же Корфу правительство Сербии и руководители Южнославянского комитета, сформированного политиками с австро-венгерских территорий, подписали декларацию о создании по окончании войны общего государства. В документе, помимо прочего, сообщалось, что сербы, хорваты и словенцы «одинаковы по крови, по языку, по культуре, по чувству единства, по безграничности и целостности собственных земель, а также по общим жизненным интересам». Вскоре к инициативе присоединился Черногорский комитет национального объединения. Вот так, понемногу, в греческом изгнании рождалась югославская монархия.

^{Момчило Гаврич и престолонаследник Александр. Самый молодой участник Первой мировой войны получил звание капрала в 8-летнем возрасте после участия в битве у горы Цер. Фото ок. 1914 года}

^{Югославский комитет в Лондоне. Второй справа в нижнем ряду — скульптор Иван Мештрович. Фото. 1915 год. Национальная и Университетская библиотека Словении}