Балканы: окраины империй

Пральяк утверждал, что Старый мост взорвали, подведя заряд, мусульмане, бойцы армии Боснии и Герцеговины, — чтобы свалить вину на хорватов. Сохранились видеозаписи артиллерийских обстрелов и обрушения гигантской конструкции в Неретву: под пронзительно голубым небом древние каменные глыбы с глухим рокотом валятся в изумрудную воду, поднимая высоченные столбы брызг. Я внимательно изучал материалы уголовного дела IT‐04–74: суд не смог юридически достоверно установить обстоятельства гибели Старого моста. Эксперты рассудили, что технически это инженерное сооружение представляло собой имеющую военное значение цель, поскольку использовалось боснийскими мусульманами для переброски военного снаряжения с одного берега реки на другой. Не забудем, однако, что такая военная цель — не какая-нибудь артиллерийская батарея, не армейская казарма, а выдающийся памятник мирового зодчества.

^{Улица Мостара. Открытка. 1890–1990-е годы}

Венгерско-американский исследователь Андраш Ридльмайер, составитель каталога уничтоженных в шести балканских военных конфликтах 1990-х годов объектов истории и культуры, называет разрушение Старого моста проявлением целенаправленной политики «убийства памяти». Вот ее логика: материальные свидетельства мирного сосуществования народов разрушаются, чтобы их прошлое представало сплошным полотном всеобщих ненависти и страха. В XIX веке, когда Османская империя ослабела и уже не внушала западноевропейцам ужас, среди историков развернулась дискуссия: а не римской ли постройки мост через Неретву, под силу ли было вообще азиатам сотворить архитектурное чудо? Это прежде европейские послы, облаченные в знак уважения к чужому величию в восточные одежды, в обязательном порядке целовали владыке «победоносной империи» руку, а его подданных христиан не считали достойными милосердия и сострадания, поскольку им якобы не хватало «отваги и боевого духа». Но когда западная сила принялась ломать восточную, неудобное османское прошлое пытались сначала поставить под вопрос, а в конце XX столетия решили попросту свести его ценность к нулю. Уничтожали не только связь между двумя речными берегами, уничтожали саму возможность межнациональной коммуникации.

Полтора десятилетия после войны Мостар управлялся хорватами и мусульманами по отдельности — как два самостоятельных города, по бывшей фронтовой границе; да и теперь линия разделения, пусть не обозначенная на местности, существует, она незримо проходит все по тому же бульвару. Моему маленькому мостарскому другу Тарику девять лет, на виске у него выбрито число 10, потому что парень хочет быть таким же искусным футболистом, как Лионель Месси. На «том берегу Неретвы», в пяти минутах ходьбы, Тарик бывал два или три раза в жизни в сопровождении родителей — среди хорватских сверстников ему делать нечего, в футбол они играют на совсем разных полях. Сердечнее, чем за «Барселону», Тарик болеет за местный Velež — окрестные кварталы испещрены политическими граффити «не забудем, не простим», выполненными болельщиками этой команды, в основном мусульманской. Местный фан-клуб называется Red Army, с соответствующей символикой и слоганом «Эта звезда не погаснет никогда». А «на том берегу Неретвы» свои кумиры торсиды, из хорватского «национального» клуба Zrinski.

^{Руины Мостара. Фото автора}

Западную Герцеговину армия Мехмеда II завоевала в 1466 или 1468 году. Столетие спустя через норовистую Неретву по просьбе местных жителей и воле Сулеймана Великолепного перебросили элегантный каменный полумесяц, заменивший деревянную переправу. Проект, над правильной реализацией которого надзирал султанский зять Карагёз Мехмет-бей, потребовал девяти лет стараний и обошелся казне в 300 тысяч серебряных акче (курица в то время стоила четыре, баран — 25, за породистого скакуна или красивую наложницу давали примерно 1000 акче). 456 сероватых блоков из известняка вытесаны в каменоломне Мукоша, что в 5 километрах к югу от города. Тамошняя уникальная горная порода называется «тенелия»: пока этот камень свежий, только вырубленный из скалы, пока не выпарилась влага, он поддается обычной пиле и обработке простым инструментом. Раствор, скреплявший глыбы, каменное тесто, замешивали, как гласит легенда, с добавлением яичных белков, однако новейшие исследования этот невероятный факт опровергают. Даты строительства подтверждали две надписи, выбитые на мосте. Одна называла сооружение «свод всемогущего Бога».