Баллада о краденой памяти

Вор, ошалев от миловидного личика, кивнул. Демонесса улыбнулась, показав длинные, острые как иголки, желтые клыки:

— Тогда я заеду за посудой позже, — и удалились, покачивая высокими крутыми бедрами.

Утром, обильно подкрепясь, вор снова был доставлен к Владыке Ада. Локи осмотрел его тощую фигуру и буркнул:

— День будет тяжелым.

— Скажите… Почему вы не можете решить дело сами? — осмелился спросить одноглазый. Локи проворчал:

— Что смертными начато, то ими же и должно быть закончено. Когда воюют смертные, проходит одинг краткий миг, и снова отстроены города, и людей столько же. Но когда воюют боги…

Повертел в руках красивый кристалл:

— Разлом, который причинил столько хлопот, это всего лишь шрам от оружия богов. Шрам, протянувшиеся с юга на северо-запад, на огромные даже для нас, богов, расстояния. И даже мы не знаем, когда он затянется. Разумеется, если дойдет до крайности, мы вмешаемся. Но лучше бы этого не произошло. Вот тебе мой ответ, если уразумел, что я хочу сказать, — Локки резко поднялся и неспешно пошел к тупику, из которого они вчера зашли в этот зал.

Вор последовал за ним. Каждому известно — чем меньше находишься в эдаких местах, тем лучше, поэтому когда после нескончаемых переходов и поворотов они снова оказались на солнечном свете, у вора полегчало на душе, несмотря на пронзительный ветер и способный довести до сумасшествия рев воды. На этот раз Локи вывел вора на просторную площадку намного выше над водой, чем в первый раз. От мощного крюка, ввинченного в скалу над Разломом повис толстый, с бедро взрослого человека, рыжеватый от ржавчины железный трос, на котором висела странная машинка, опирающаяся на трос несколькими парами колёс. Одноглазый покосился на что-то вроде седла и передернулся. Локи тычком загнал его в предназначенное место, показал на рукоятки, знаками объяснил, что верхняя — для остановки экипажа, а две другие при качании вперед — назад придают ему движение. Затем пристегнул защёлкой за пояс, шлёпнул по плечу и повернулся к проёму. Вор тяжко вздохнул и отпустил тормоз. Трос загудел, площадка оказалась где-то за спиной, и под ногами развернулся хаос воды и камня.

Резонно рассудив, что чем скорее он проскочит Разлом, тем лучше, вор ухватился за рычаги и стал еще сильнее разгонять несущийся аппарат. Ветер рвал одежду, ледяными лезвиями впиваясь в любую крошечную щель, с раскачивающегося вовсю троса беззвучно в рёве потока сыпалась ледяная крошка вперемешку с чешуей ржавчины, холодные облака стелющегося сырого тумана пропитывали одежду. Вор как одержимый всё разгонял и разгонял давно потерявшими чувствительность руками нелепый экипаж, не глядя на раскачивающийся, как в шторме, Разлом.

13. Этли-3

Этли смотрела в кристалл с ужасом. На тоненькой паутинке, такой неприметной в огромном пространстве Разлома, раскачивался, почти доставая ногами до вздымающихся вверх фонтанов воды, её человек. Он находился примерно посередине, толкая рычаги с озверевшим лицом, с покрывающимися ледяной блестящей коркой волосами и обледеневшей, ломающейся на сгибах, одежде.

Этли отбросила кристалл и сжала голову руками:

— Что же я наделала! Он не дойдёт, ведь дальше эта веревка начинает подниматься, и у него просто не хватит сил!

Дар молчал, она тихо заплакала от жалости к этому некрасивому человеку, так сразу согласившемуся помочь в её непростом деле.

Привратник тоже смотрел в кристалл. Он прикидывал, чем помочь, и не мог придумать совсем ничего. Человек на канате тратил последние силы, двигаясь к Той стороне, его одежда приросла ледяной коркой к конструкции повозки, рычаги тоже обросли льдом. Тогда Привратник расположил несколько своих вещей, проворчал под нос что-то и окунулся в вычисления. Затем совершил необходимые действия, и из образованного его искусством неправильного круга рванул ледяной ветер, а человек оказался в ровном потоке воздуха Желтой Пустыни.

Жаркий ветер подталкивал в спину, топя лёд на тросе, одежде и повозке, и человек прибавил скорости, снова разгоняясь в холодном паре и дожде водяных капель…

Почувствовав, что коченеет. Привратник вышел из магического круга, трясясь и лязгая зубами, и ветер тотчас утих, сменившись зноем пустыни. Но и в Разломе утих жаркий поток, что немного согрел уже выбивающегося из сил одноглазого вора.

14. Архиерей

Та сторона придвигалась. Сначала не очень заметно, потом раскачивание каната стало слабеть, и огромный обрыв стал расти на глазах. Одноглазый не мог не порадоваться этому, хотя тело адски болело, донимал холод в сырой, снова начинающей охватываться корочкой, одежде. Он отметил про себя, что в очередной раз разминулся со смертью, и когда под ногами оказался каменный карниз, а повозка уперлась в такой же, как и в начале, кованый, надёжный ржавый крюк, вор с облегчением вздохнул и потянул рычаг тормоза:

— Всё. Приехал, — глупо улыбнулся и повис на поясе, еще пристёгнутомом к экипажу…