Баллады снова солгут

Разведчики медленно кивнули.

— Помним, Раллаган.

— Хватит рассусоливать тогда. Отдохнули? Бегом!

Снова полыхнули небесные струны, а мы с Святошей в немом изумлении наблюдали, как странные люди уходят вверх по тропе.

— И кто это был? — спросил Святоша, обращаясь явно куда-то в пустоту. — Откуда они здесь вообще?

— Если б знать, — отозвалась я, не в силах отвести взгляд от плоского, болезненного неба. — У меня какое-то странное чувство…

— …как будто все вокруг не взаправду?

— Точно.

Мы вернулись на тропу. Ветер немного стих, но Святоша, наконец, замёрз и запахнул куртку. Поднял с земли камешек, задумчиво подбросил его в руке и посмотрел в ту сторону, откуда пришли странные разведчики.

— Ты заметила, что они все были снаряжены, как близнецы?

— Ну да, а что?

— А ты когда в последний раз видела, чтобы из Семихолмовья уходили такие?

— Тебе только это кажется странным? Лично я не могу думать ни о чём, кроме этих… мертвяков, о которых они говорили.

— Ох ты ж, тут ты права… Что ж это тут творится-то, а?

— Мне кажется, я знаю, — услышали мы голос Басха.

Молодой учёный стоял у входа в пещеру, зябко кутаясь в плащ и щурясь от морозного ветра. Взгляд его, так же, как и мой за несколько мгновений до этого, был устремлён в небо.

— Горы спят и видят сны, вот и всё.

Небо снова вспыхнуло, и лицо Басха в его свете показалось мне мёртвым.

14

Утром стало ясно: предсказания Святоши сбываются.

Лиловый морок растаял около полуночи. Разумеется, никто после этого не уснул, и мы лишь молча слушали потрескивание костра, обмениваясь беспомощными взглядами. Когда я рискнула высунуть нос наружу, вынюхивая утро, небо уже куталось в тёплое стёганое одеяло, слегка сползшее на светлеющем востоке.

Должно быть, небу было очень уютно, но для нас это означало скорый снегопад, что никого не обрадовало. Мы покинули пещеру в полном молчании.

Однако пока что судьба нас миловала, справедливо полагая, что тащиться в гору по жутко неудобной тропе — уже достаточно изысканное удовольствие, чтобы не предлагать к нему приправ. Несколько раз нам приходилось обходить места, где случались обвалы, а кое-где просто карабкаться по нагромождениям скальных обломков. Отвлекаться на виды теперь не оставалось ни времени, ни возможности: дорога становилась сложнее. Лицо Басха всё так же не изобиловало выражениями, но его нарастающая усталость легко читалась по окончательно пропавшему румянцу, который на нас со Святошей только-только проступил: что ни говори, а воздух тут был прекрасный.

Чем выше мы поднимались, тем более плотная тишина нас окутывала. Мы часто останавливались, чтобы перевести дух, и обычный полуденный привал не состоялся. Необходимость сосредотачиваться на дороге, чтобы не сбить дыхание, не давала думать ни о голоде, ни об усталости.

И так мы топали до тех пор, пока не оказались, наконец, на чём-то вроде обширного и довольно ровного уступа. Заиндевевшая трава и скользкие от инея валуны здесь предстали в несколько ином свете: хоть мы и насмотрелись на странности прошлой ночью, горы снова смогли нас удивить.

Ровно посередине уступа расположился круг из скальных обломков, вытянувшихся вверх и поблёскивающих даже сейчас, в серой дымке. До верхушки самого низкого из них я не смогла бы достать, даже если бы влезла на плечи Святоше. На поверхности обломков была заметна какая-то полустёршаяся резьба, явно не имевшая ничего общего с прихотливым изяществом эльфийских рисунков. Каменный круг внушал такое благоговение и даже спокойствие, что я не сразу задумалась, кем он был создан и для чего. Расположить здоровенные обломки скал таким образом не выглядело лёгкой задачей.

За моим плечом тихо присвистнул Святоша. Сделав несколько шагов вперёд он остановился, и я увидела, как на его лицо набежала тоскливая тень.

— Я читал про такие святыни, — сказал Басх, приблизившись к одному из самых низких камней и ощупывая его музыкальными движениями. — Самое удивительное в них, что они человеческие.

— А я видел такие раньше, — сказал мой напарник, склонив голову набок. — Давно, правда. И не в этой части гор.

— Где? — с любопытством спросила я.

— А помнишь ту развилку недалеко от Ароса, после Спящего Быка? Как раз по верхней дороге и можно к ним выйти. От них, правда, никакой тропы нет. Святыни, значит? — обратился он уже к учёному.

— Да, но я не знаю, кто им поклонялся, — Басх кивнул, продолжая осматривать камень. — Человеческая рука здесь чувствуется, но…

— Может, солдаты во время войны? — предположила я.

— Да ну ты брось, — возразил Святоша, — кому это надо? Тут такие громады, что вдесятером не сдвинешь. И, кроме того, разве это похоже на часовни Синего Неба? Вот и я думаю, что нет.

— Точно, — кивнул Басх, недобро покосившись на напарника, словно соглашаться с ним было ему неприятно. — Я думаю, они много старше этой войны.

— Для меня это слишком давно, — я хмыкнула. — Любопытно, как их водрузили.

Басх ещё раз провёл перчаткой по инеистой поверхности камня, присмотрелся, покачал головой.

— Хотел бы я знать. Магия, возможно.

— Что бы вы без магии делали, — Святоша рассмеялся. — Ею всё можно объяснить, да?