Балом правит любовь

— Меня посещала такая мысль, но вы не похожи на человека подобного сорта. Из моего общения с вами я готов сделать вывод, что вы ведете себя со всеми одинаково ровно.

— Может случиться, ваше впечатление обо мне ошибочно, — заметила Диана, сама не понимая, отчего не прекращает этого спора. — Порой после столь краткого знакомства бывает трудно составить точное суждение о характере человека.

— Верно, но некоторых людей, однако, видно насквозь, а я к тому же всегда хорошо разбирался в людях.

Выражение, с которым Эдвард посмотрел на Диану, вдруг напомнило ей человека, совершавшего с ней по утрам верховые прогулки. Человека, глаза которого при взгляде на нее весело горели, а голос в разговоре с ней был столь нежен. Это так глубоко взволновало Диану, что у нее захватило дух, и она отвела глаза.

— Я расстроил вас, — сказал Эдвард.

— Нет. Просто я… подумала о своем. — Диана больше ничего не сказала, и в воздухе повисло напряженное молчание, которое позволило ей собраться с мыслями и подготовиться к продолжению разговора.

— Получает ли ваша кузина удовольствие от пребывания в Лондоне? — спросил Эдвард, переходя на другую тему.

Обрадовавшись перемене разговора, Диана кивнула.

— Да. Но Фиби вообще не очень взыскательна, ей легко угодить. Она такая милая, и ей здесь нравится решительно все.

— Она еще не признавалась вам, что встретила свою любовь?

— Она, кажется, чувствует расположение к одному молодому человеку.

— По-вашему, он подходящий претендент на ее руку?

Диана улыбнулась.

— Моя тетя считает, что подходящий, хотя его положение не столь надежно, как хотелось бы.

— Как я понимаю, этот джентльмен не является обладателем состояния или титула?

Диана опустила глаза, потирая пальцем одной руки ладонь другой.

— Он младший сын хорошей фамилии и в настоящее время служит в армии. А после выхода в отставку рассчитывает получить церковный приход.

— А вы одобряете ее выбор?

Диана слегка нахмурилась.

— А почему бы и нет, если люди любят друг друга?

— Ваша тетушка желала бы для нее более выгодной партии. А вы сами не хотели бы видеть свою кузину хозяйкой роскошного особняка с богатым выездом и тьмой слуг?

Вспомнив, что она и сама когда-то придавала подобным вещам большое значение, Диана покачала головой.

— Если при этом супруги не любят друг друга, то нет.

— Так, стало быть, вы не посоветуете ей искать другого жениха?

— Никогда.

Эдвард обратил глаза на дорогу.

— Скажите, мисс Хепворт, ваши родители были счастливы вместе?

Вопрос показался Диане весьма странным, но причин не отвечать на него не было, и она сказала:

— Мои родители жили друг для друга, лорд Гартдейл. Они не были бы счастливы порознь. Слава богу, они умерли одновременно.

— Вот как?

— Да. Каким бы горем ни была для меня потеря родителей, ситуация была бы гораздо трагичнее, если бы один из них намного пережил другого.

Эдвард долго молчал, и это заставило Диану обернуться и посмотреть на него.

— Я что-то сказала не так, милорд?

— Вовсе нет. — Эдвард повернул голову, встретившись с ее вопросительным взглядом. — Просто вы еще сильнее запутали меня в моих попытках разгадать вас.

Диана ничего не ответила на это. В противном случае могло сложиться впечатление, что она пытается себя оправдать, а ей вовсе не хотелось оправдываться даже перед ним, и поэтому она перевела разговор на отвлеченный предмет, который не касался ни ее, ни его.

— Скажите, лорд Гартдейл, что вы думаете по поводу открытия школ для крестьянских детей?

На лице Эдварда явственно отразилось недоумение.

— Я всегда считал это актуальным, мисс Хепворт. Невежество порождает невежество. Мне кажется, стремление к знаниям заложено в человеке от природы, оно тем более сильно в детях, которые, как правило, более способны к обучению, чем взрослые.

— И, тем не менее, высокая цена за образование или необходимость помогать родителям по хозяйству зачастую препятствуют детям осуществить эти стремления, не так ли?

— Именно так.

— Так какое же решение проблемы вы предлагаете, чтобы помочь вашим работникам преодолеть эти трудности?

Не ожидая от Дианы такого интереса к этому вопросу, Эдвард с удовольствием изложил ей свои планы, которые он ранее обсуждал разве что с управляющим.

Эдварда глубоко тронуло не только горячее желание Дианы помочь людям, к которым судьба оказалась не столь благосклонна, но его также поразили ее глубокие и продуманные замечания по существу дела и готовность высказать свое мнение, свидетельствующие о живости ее ума. Она могла и была готова воспринимать новые для нее идеи, как только ей становились понятны их достоинства. Ей было интересно обсуждать любые вопросы, касающиеся классовой структуры общества. Чувство юмора у них с Эдвардом оказалось одной природы, и он поймал себя на том, что хохочет вместе с Дианой над чем-то, что большинство дам вовсе не нашли бы смешным.