Бальзак без маски

В картинной галерее он долго стоял возле «Сикстинской мадонны» Рафаэля, написанной в 1514 году. Картины этого художника вообще производили на Бальзака совершенно особое, завораживающее впечатление. Особенно это относилось к тем полотнам, на которых изображенные женщины играли на музыкальных инструментах, как, например, «Святая Цецилия» из галереи в Болонье. Бальзак словно слышал не только ту земную музыку, что лилась из-под ее пальцев, но и иную, высшую музыку, летящую из бесконечности, с небес… «Сикстинской мадонной» восторгались многие писатели. Для А. В. Шлегеля она воплощала вершину искусства, «высшее наслаждение». Об этом полотне часто упоминает на своих страницах и Достоевский, возможно, не без влияния Бальзака.

Бальзак, как и Рафаэль, сознательно впитал в себя все созданное до него искусство, чтобы развивать его дальше. Романы Бальзака никогда не появились бы на свет, не будь Бюффона, Вольтера, Руссо, Шатобриана, Бенжамена Констана, Сенанкура, мадам де Сталь, Вальтера Скотта, Фенимора Купера. Но в Бальзаке, так же как и в Рафаэле, жил великий новатор, раздвигающий границы дозволенного.

Произведение искусства таит в себе «всегдашнюю радость». Но Бальзаку важно, чтобы этой радостью могли насладиться двое. И он мечтает о дне, когда придет в Дрезденскую галерею вместе с Евой. Здесь же он открыл для себя шедевр Гольбейна Старшего, по всей видимости, «Серую страсть» — часть алтарной картины, написанную около 1500 года, в то время практически неизвестную широкой публике. Восхитили его и «рубенсовские женщины», напомнившие ему Еву.

Короткими переездами он добрался до Майнца. Германия все еще была разбита на отдельные земли, и хотя всю ее территорию уже пересекала железная дорога, каждый город, имевший свою станцию, существовал словно сам по себе. На остановках пассажиры выходили из вагонов, закусывали, выпивали. «Во Франции почтовая карета тащится быстрее, чем эти поезда», — заметил Бальзак.

Зато медлительность немецкой железной дороги дала ему возможность на несколько дней ускользнуть от бдительного ока Евы, которая следила за его передвижениями с помощью почтовых штемпелей на письмах.

ДЕЛОВАЯ ПОЕЗДКА ИЛИ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ?

Из Майнца Бальзак вверх по Рейну добирался до Кельна. Жан Саван предполагает, что в этой части путешествия его сопровождала Луиза де Брюньоль.

Хорошо известно, как не любил Бальзак ездить в одиночестве. Путешествия он считал развлечением, а развлекаться гораздо приятнее в женском обществе.

Встречался ли он с баронессой Луизой де Борнштедт (1806–1870)? В январе 1843 года она прислала ему письмо, в котором делилась планами о переводе на немецкий язык «Человеческой комедии». Это была поэтесса с сильной склонностью к мистике; она оставила интересное описание Бальзака, тонко уловив в нем то сочетание искреннего чувства с трезвым рассудком, которое делало его неотразимым.

У баронессы Борнштедт имелась в Париже корреспондентка — графиня Визар де Бокарне (1797–1872). Именно в гостях у этой дамы в доме 17 на улице Бюффо Бальзак и познакомился с мадам де Борнштедт. Графиня де Бокарне родилась в Германии в семье бельгийского эмигранта. Вместе с мужем, также бельгийцем, она провела несколько лет на острове Ява, где он занимал пост вице-губернатора. В 1827 году муж уехал по делам в Соединенные Штаты, забрав с собой сына, и графиня осталась скучать одна в замке Бюри, неподалеку от Турне. Ее отношение к Бальзаку было действительно восторженным. Она неплохо владела кистью и старательно перерисовала герб Бальзаков д’Антрег, а затем воссоздала даже геральдику «Человеческой комедии».

Уже в апреле 1843 года мадам де Бокарне загорелась идеей издать произведения Бальзака и не оставила этой идеи по его возвращении в Париж в ноябре. Поручить издание и распространение книг она решила графу Адаму Шлендовскому, польскому эмигранту, хорошо известному в свете, который как раз намеревался посвятить себя издательской деятельности.

Поскольку Бальзак постоянно нуждался в деньгах, наряду с публикацией новых романов он никогда не отказывался от переиздания ранее написанного. Шлендовский предложил ему за четыре года издать 32 тома его сочинений за 16 тысяч франков. Примерно такую же сумму выручил Суверен от продажи томов «Человеческой комедии». Бальзак верил, что она легко может быть удвоена. Для этого следовало лишь расширить читательскую аудиторию за пределами Франции. Такой человек, как Шлендовский, имевший связи в Бельгии, вполне мог взять на себя труд пресечь нелегальные бельгийские издания Бальзака. Шлендовский, сам не имевший ни гроша, в свою очередь, рассчитывал на связи графини де Бокарне, с помощью которых можно было заполучить подписчиков. На их средства он и предполагал организовать крупное издательство. Союз Бальзак — Шлендовский на самом деле представлял собой чистой воды химеру, поскольку оба образовавших его участника забыли, что «синица в руках дороже журавля в небе».