Бальзам на душу

Но ничего такого, конечно, не произошло, и, распаковав свой багаж, я немедленно отправилась в ванную. Здесь тоже все было оборудовано со старомодной основательностью, будто век пластмассы и легких сплавов даже не заглядывал сюда – антикварная ванна из чугуна, с какими-то затейливыми завитушками по краям, настенное зеркало в потемневшей бронзовой раме, полочки из толстого зеленоватого стекла. Правда, моя юная робкая проводница успела укомплектовать ванную набором моющих средств в модных ярких упаковках и повесить вполне современные полотенца довольно легкомысленных расцветок, что несколько примирило меня с торжественной чопорностью моих апартаментов.

После ванной мне неожиданно захотелось есть. Это бы еще полбеды, но вдобавок мне совершенно расхотелось спать. Я чувствовала себя необыкновенно бодрой и сильной, точно принятая мной ванна обладала живительным эффектом.

Я переоделась в халат, посидела немного на мягкой, пахнущей утренней свежестью постели и попыталась расслабиться. У меня это получалось плохо. Перед глазами все еще мелькали проселочные дороги, холмы, поросшие лесом, силуэты незнакомых городов. Из головы не шли мысли о печальной судьбе Стрельниковых, о странной парочке братьев Коробейниковых, о которых мы с Виктором, в общем-то, ничего не знали, о сексуальном маньяке, который будто бы нарочно поджидал нас в этом городе. Непонятным образом в моем воображении этот тип представал в образе благообразного джентльмена с седыми висками, в немного старомодном черном костюме и галстуке бабочкой. Заснуть представлялось совершенно невозможным.

Я погасила свет и распахнула окно. Комната наполнилась вечерней прохладой и ароматом жасмина. Снаружи, кроме шелеста листвы, не долетало ни единого звука. Я вдруг с необыкновенной остротой почувствовала, как далеко сейчас нахожусь от дома, и на какой-то миг мне стало не по себе. Что я здесь делаю, спросила я себя, в этом сумрачном, настороженном местечке, так не похожем на мой родной, суматошный и открытый город Тарасов? Я вспомнила черные леса по склонам гор, пустынные улочки, выложенные булыжником, автоматы через плечо у широкоплечих полицейских – эти края до последнего будут хранить свои тайны, и нет никакой гарантии, что мы с ними справимся.

Думаю, меня сейчас поддерживали только две вещи – слово, которое я необдуманно дала несчастной женщине, и въевшийся в плоть и кровь рефлекс папарацци – рефлекс условный, но от этого не менее сильный. Пожалуй, только тяга братьев Коробейниковых к неведомым сокровищам была сильнее. Ну что ж, каждому свое.

Не знаю, сколько времени я просидела в темноте у раскрытого окна. Над городом опустилась ночь. Погасли все окна в домах. Только желтоватый, совершенно призрачный свет уличных фонарей клубился в черноте узких улочек. В отеле тоже царило безмолвие.

Поэтому я совершенно отчетливо вдруг услышала, как где-то в отдалении хлопнула автомобильная дверца, а потом мягко заурчал мотор. Движимая любопытством, я бросилась к окну и выглянула наружу. Кроны деревьев мешали толком что-то рассмотреть, но мне показалось, что в переулке, удаляясь, мигнули красные огоньки.

Я наконец посмотрела на часы – уже была половина второго. Кто-то покинул отель в столь поздний час? Невзирая на маньяка, скрывающегося в ночи? Но я совершенно точно могла бы утверждать, что входная дверь не открывалась. Кто-то из соседей? Но мне показалось, что машина выехала откуда-то из-за отеля.

В принципе мне не было до этого никакого дела, но профессиональная привычка искать во всем какую-то скрытую подоплеку сработала и на этот раз. Я поняла, что теперь не успокоюсь, пока не узнаю, кто и куда ездил этой ночью. Любопытство выгнало меня из номера. Кстати, я заметила, что забыла запереться на ключ, и мысленно выругала себя за такую неосторожность. Для маньяка это была бы просто находка.

Тем не менее я храбро толкнула дверь и вышла в коридор.

Два ряда дверей из темного дерева, приглушенный свет настенных бра, ковровая дорожка на полу, заглушающая звук шагов, и пустота. Я вздрогнула.

Нет, коридор не был пуст – почти напротив моего номера стоял мужчина в дорогом халате, перехваченном поясом. Его руки покоились в широких карманах, и он с большим любопытством смотрел на меня.

Мужчина был средних лет, подтянутый, широкоплечий, с плоским животом, квадратной челюстью и прямым носом – эдакий Джеймс Бонд. Но больше всего меня поразили его седые виски. У меня болезненно сжалось сердце.

Мужчина коротко мне поклонился, отступил куда-то в сторону и исчез.

Глава 10

Ресторан у пани Шленской оказался совсем маленький – столиков на пятнадцать. Я уже прикинула, что в отеле не более двадцати номеров, следовательно, ресторан предназначался, главным образом, для внутреннего пользования – посторонних здесь практически не бывало. Пани Шленская явно не одобряла публичности.