Бамбуковая крепость

15 апреля 1902 года крестьяне общины Виньми направили властям петицию, в которой заявили, что не будут работать на администрацию больше положенных законом двух дней в году. «Лучше мы пойдем в тюрьму» — и 58 подписей старейшин. В тот же день никто не вышел на прокладку гати и в общине Хоабинь. Эти две общины стали центрами крестьянских волнений, охвативших почти всю провинцию.

Власти вынуждены были начать оплачивать труд крестьян. Строительство канала и дороги, стоившее жизни сотням людей, продолжалось. Не столько деньгами, сколько побоями и спиртным колониальные чиновники заставляли крестьян выходить на работу. Согласно официальным записям, спирт выдавали строителям в целях… «поддержания гигиены».

Хотя примерно в 1914 году земли Баклиеу и Камау стали давать Франции солидный куш товарного риса, что, по мнению колонизаторов, знаменовало собой «освоение» этих районов, большая часть территории оставалась практически неконтролируемой.

И традиции непокорности, и наличие обширных труднодоступных топей и джунглей стали причиной того, что в течение десятилетий вооруженной борьбы против французских колонизаторов, а потом американских агрессоров полуостров Камау был основной базой сопротивления на Юге Вьетнама.

Нгуен Минь Дык прошел здесь обе эти войны. Победную весну 1975 года он встретил боевым командиром и партийным руководителем партизанской зоны Камау. 30 лет, больше половины своей жизни, он провел в мангровых лесах и только летом 1976 года впервые приехал в Ханой депутатом первой сессии Национального собрания вновь объединенного Вьетнама.

— Провинция была базой революции не только потому, что мы сидели в лесах и иногда совершали походы по тылам врага, — рассказывает он. — Здесь находился штаб руководства военной и политической борьбой во всей дельте Меконга и других южных провинциях. В середине 50-х годов, после раздела страны, в доме старика Фао на окраине лесного массива Уминь жил и работал нынешний Генеральный секретарь ЦККПВ Ле Зуаи. Партизанские зоны провинции были школой подготовки революционных кадров для Юга Вьетнама.

Более тысячи километров отделяли полуостров Камау от 17-й параллели, за которой начинался Демократический Вьетнам. Трудно было сюда добраться по знаменитой «тропе Хо Ши Мина», проложенной вдоль горной Цепи Чыонгшон. И миньхайскнй рыбак Бонг Ван Зя открыл морскую «тропу Хо Ши Мина». На парусной джонке он прошел две тысячи километров до Хайфона. По морю доставлялись оружие, боеприпасы, информация, указания центра.

Городок Баклиеу выглядит провинциальнее любого провинциального центра на побережье Южного Вьетнама. В нем нет современных роскошных вилл и тем более многоэтажных зданий. Каждый мой выход из гостиницы сопровождался стечением большей, чем где-либо, толпы любопытных, не только детей, но и взрослых. Настолько непривычно здесь появление человека европейского облика.

— Это вам не Кантхо, Хошимин или Дананг, — комментирует мои наблюдения Нгуен Минь Дык. — Здесь американцы и сайгонский режим почти ничего не строили. Больше разрушали и убивали. Там были их опорные базы, здесь — наша. Из Сайгона во все стороны расходились отличные автострады, а у нас во всей провинции 66 километров асфальтированной дороги, да и та узкая и неважная.

Никто не вел счет убитым в Миньхае во время войны. Можно только предположить, что на каждую тысячу жителей здесь пришлось больше павших, чем в любой другой провинции. Председатель женской организации Нгуен Тхи Бинь, депутат Национального собрания, познакомила меня с тремя пожилыми крестьянками, приехавшими на слет матерей в Баклиеу; Чан Тхи Зыонг, Ле Тхи Данг и Буй Тхи Ба. У каждой из них война отняла пятерых сыновей — бойцов революции.

Здесь не было даже относительной линии фронта. Бои шли всюду, куда пытался пробраться противник. Гарнизоны американской и сайгонской армий контролировали только два города — Баклиеу и Камау, да дорогу между ними, и то не всегда.

В подтверждение слов Нгуен Минь Дыка шоссе от Баклиеу до Камау действительно оказалось неважным. Оно идет по зыбкой топи и требует постоянного ремонта. Асфальт неровный, местами просел и разорван трещинами. Дорога тянется вдоль канала, и, не будь насыпи, груженные рисом сампаны плыли бы на одном уровне с нашими «Жигулями».

Камау с его свайными домами внешне похож на Баклиеу, только еще меньше по размеру. Дальше на Юг дорога совсем плохая, приходится пересесть на длинную узкую лодку с тарахтящим подвесным мотором. Мотор старый, и за время пути мы имели с ним немало хлопот. Двое лодочников, отец и сын, оба шоколадного от загара цвета, не раз склонялись над замолкнувшим агрегатом, пытаясь устранить неисправность. Мотор они знали, как капризный характер члена своей семьи. Он действительно был для них членом семьи, кормильцем, с известными слабостями и болезнями.