Банановое убийство

Сутра я не планировал прыгнуть в реку, — признался он неохотно. — Сначала я вспомнил о том мужчине, который поскользнулся в нашем подъезде на банановой кожуре, ударился головой и умер. Я посчитал, что это ужасно глупая смерть и что необходимо застраховать себя от подобных случайностей. Решил наклеить на подошвы ботинок кусочки наждачной бумаги, чтобы чувствовать себя увереннее. А потом вдруг подумал — какого черта? Он умер, и кошка умерла, а я — жив. Я решил, что покой можно найти где угодно — хотя бы на дне реки. И по дороге сюда избавился от покупок. Потому что если я утону, мне уже не дано будет поскользнуться…

— Ну‑ну, Леонид, — похлопала его по плечу Майя.

Ей было неловко, что имя Мурочкина она узнала только из его предсмертной записки. Никогда прежде она не имела дела с несостоявшимися самоубийцами. Такая безумная ответственность! Нужно не спугнуть и не расстроить беднягу. Что ему стоит взять и передумать? Махнет вниз — не успеешь и глазом моргнуть. Чувство долга некоторое время боролось в ней с любопытством. Но схватка была неравной, и вместо того, чтобы напомнить Мурочкину о том, как прекрасна жизнь, Майя спросила;

— Кстати, а почему вы оставили свое послание в каком‑то кафе?

Скрипач по‑прежнему стоял, прижавшись почками к литой чугунной решетке, и изо всех сил мял пальцы. Он все еще выглядел очень взволнованным.

— Я часто ужинаю там. И официантка, что обслуживала меня сегодня, всегда была очень добра. Давно уже никто не был ко мне так добр. Я подумал, может быть, она вздохнет, когда узнает…

— Что вы, Леонид? Если бы я не забрала записку, она бы проплакала целую неделю! А может, и месяц. Шуточное ли дело — потерять клиента.

— Вы так считаете? — с детской надеждой спросил скрипач.

— Я просто убеждена, — твердо ответила Майя. — Но почему именно сегодня, чудесным летним вечером, вы приняли судьбоносное решение?

— Это моя вторая попытка, — скромно признался Мурочкин. — Как раз в тот день, когда мужчина в нашем подъезде упал и умер, я собирался спрыгнуть с крыши. Уже давно у меня был ключ от чердака. Я поднялся на девятый этаж, оттуда по железной лесенке — к люку. Открыл дверцу и даже пробрался наверх, но не двинулся с места. Некоторое время стоял неподвижно, а потом услышал, какой шум поднялся в подъезде, испугался, что это по моей вине, и спустился обратно. Оказалось, что на лестнице нашли труп. Я тоже потолкался среди соседей и бегом бросился к себе. Пришлось обходить тело. Зрелище оказалось таким неприятным, что я забыл о самоубийстве. А сегодня опять накатило. Если бы вы знали, какой славной была та кошка!

— Она в кошачьем раю, — строго напомнила Майя и на всякий случай спросила: — Вы говорили милиции о том, что сидели на чердаке?

— Да вы что?! Только слабаки откладывают самоубийство. Мне было стыдно признаться в собственной слабости. Конечно, я никому ничего не сказал.

Майя несколько секунд молчала, всматриваясь в лицо Мурочкина.

— А теперь пойдемте домой, — наконец решила она. — Обещайте, что откажетесь от идеи сделать с собой что‑нибудь ужасное.

— Ладно, — помедлив, ответил скрипач. В его взгляде появился странный блеск. — Ядам вам клятву. Но только с одним условием.

Что еще за условие? — насторожилась спасительница. От этих музыкантов можно ожидать чего угодно. На сцене он — бог, а как только положит скрипку в футляр, тут и начинаются всякие выкрутасы.

— Поцелуйте меня.

— Я? — удивилась Майя. — Зачем это?

— Хочу почувствовать вкус настоящей жизни. Помогите мне поверить в прекрасное!

— Но здесь жуткий ветер. Может быть, стоит отложить это дело до завтра?

— Не увиливайте. Мы договорились. С меня — клятва, с вас — поцелуй.

Ветер в самом деле усилился. Волосы Мурочкина взъерошились на макушке, сделав его похожим на воробья. Он был маленький, несчастный и просил, в сущности, так немного! Внизу, под мостом, медленно двигалась темно‑серая вода, и мысль об ужасной глубине пробирала до костей.

— Ладно, — сказала Майя. — Если это так важно, я вас, разумеется, поцелую. Давайте свою клятву.

Мурочкин заверил, что с этой минуты обещает думать только о хорошем и никогда, ни при каких обстоятельствах ничего с собой не сделает.

— Теперь приступайте, — велел он.

Майя придвинулась к нему вплотную и примерилась. Скрипач был мал ростом, поэтому изощряться особенно не требовалось.

— Вам может не понравиться моя зубная паста, — предупредила она и обняла его правой рукой за шею, а левой — за талию.

— Только это должен быть настоящий поцелуй, — предупредил Мурочкин очень серьезно. — А не какой‑то там детский чмок.

Ясно‑ясно, — досадливо ответила его спасительница, переступая с ноги на ногу. Лицо скрипача было так близко, что она видела даже прыщик у него на носу. — Не отвлекайте меня, а то ничего не получится.

— Что значит — не получится? Вы же не зуб мне собираетесь выдергивать.

— Прекратите болтать и сосредоточьтесь. А еще лучше — закройте глаза.