Банда 2

— Да, это печально, — согласился Пафнутьев.

— Мы решили устроить, так называемый, круглый стол и собрать всех участниц в этом кабинете... Шампанское, фотографии, милая беседа...

— Они будут голые? — поинтересовался Пафнутьев.

— Кто? — не понял Цыкин.

— Девушки.

— Ну, почему голые... Одетые. Все будет очень прилично, достойно. Вчера, во время передачи...

— Я видел эту передачу, — Пафнутьев воспользовался мимолетной паузой и вернул разговор на более практическое направление. — Очень красивые девушки. Особенно одна... Но и те, которые отправятся на Кипр сопровождать нашего друга Байрамова...

— А мне показалось, что это он будет их сопровождать?

— Какая разница? Результат будет один.

— Какой? — быстро спросил Цыкин.

— Вернутся они уже не девушками, — серьезно ответил Пафнутьев.

Цыкин весело рассмеялся, промокнул глаза подвернувшимся листом бумаги, благодарно посмотрел на Пафнутьева, который так распотешил его.

— Ну, девушки, это же условность... Я не уверен, что они и сейчас еще хранят, так сказать, свое, так сказать...

— Богатство, — подсказал Пафнутьев.

— Вот именно!

— А Байрамов богат?

— О! Вы не представляете, что это за человек! Он недавно завез в дом престаречых сто матрацев, представляете? — морщины на лице редактора расположились в виде самой восторженной гримасы, которую он только мог изобразить. — Вы знаете, какие там были матрацы? На каждом померло не менее двадцати престарелых! А что они сделали с этими матрацами, прежде чем умереть... Говорить не буду. А он — новые! Бесплатно. Дар городу. Убедительно?

— Да, это прекрасно... А куда дели старые? — спросил Пафнутьев.

— Матрацы? Передали в пионерский лагерь.

— Разумно, — одобрил Пафнутьев. — С точки зрения рыночной экономики очень здравое решение.

— А вы видели, что сделал Байрамов с нашими подземными переходами в центре города? Ведь это были... Общественные туалеты! Разбитые лампочки, кучи дерьма на каждом углу, нищие с обнаженными язвами, пьяные в собственной блевотине... А теперь! Это сверкающие стеклом и сталью подземные универмаги! Заморские товары! Освещение, музыка! А продавцы! Вы видели, какие там продавцы?! Юные, ухоженные, вежливые! Каждую можно выдвигать на конкурс красоты!

— Да, я видел, — сегодня, кажется, Пафнутьев выбрал самую удачную манеру разговора — не спорил, со всем соглашался, все одобрял, хотя Цыкину этого было мало — он желал не просто одобрения, он желал восторгов. — Наши подземные переходы действительно стали рассадником новой жизни. Даже я, как-то попав туда, не смог отвертеться и пришлось купить бутылку водки. Кстати, отвратительной оказалась водка.

— В чем дело! — обрадованно воскликнул Цыкин. — Я угощу вас хорошей водкой! — и не ожидая согласия, вынул из тумбочки початую бутылку «Абсолюта», блюдечко с подсохшими корочками сыра и поставил все это перед Пафнутьевым. — По граммику? — он уже свинчивал пробку. Но пить в редакторском кресле ему, видимо, было неловко, и он, встав, обошел вокруг и присел к приставному столику с другой стороны.

— По граммику можно, — кивнул Пафнутьев. Хотя пить не хотелось, но он понимал, что за рюмкой разговор будет другим — откровеннее, доверчивее и, в конце концов, — полезнее.

Редактор с какой-то преувеличенной решимостью наполнил довольно объемистые граненые стопки, поднял свою, подождал, пока поднимет и Пафнутьев, молча чокнулся, выпил и тут же бросил в рот корочку сыра.

— Отличная водка!

— Да, водка те самая плохая, — сдержанно похвалил Пафнутьев.

— Не понравилась?! — ужаснулся Цыкин.

— Потрясающая водка! — поправился Пафнутьев.

— То-то же!

— Так вот Байрамов, — начал было Пафнутьев, но Цыкин, уже ощутив жаркий наплыв хмельного азарта, решительно его перебил.

— Может быть вы, Павел Николаевич, и не поверите, но ведь именно наша газета открыла этого представителя зарождающегося класса бизнесменов! Это сделали мы! Первыми!

— Поздравляю.

— Спасибо. Еще когда Байрамов купил первый овощной киоск на базаре, когда он начал завозить яблоки и картошку . Еще когда он только начинал торговать жвачкой и цветными презервативами в колбасном отделе гастронома... А решение было смелое, вам не кажется?

— Колбаса в цветном презервативе?

— Ха-ха! — рассмеялся Цыкин. — Просто тогда не было колбасы! Но представьте — реклама колбасная, а на прилавке презервативы! И в этих.., как их... В пупырушках. Народ толпился! Краснел от смущения, но товар расхватывал! — Цыкин опять свинтил крышку с бутылки.

— А в чем выразилось ваше открытие этого человека?

— Мы о нем писали! И как мы о нем писали! Только благодаря нам он смог так быстро и уверенно стать на ноги! И Байрамов не забывает редакцию, не забывает тех, кто породил его! Посмотрите, какие телефоны в отделах! Какие калькуляторы! Вы знаете, что он однажды сотворил на День печати?

— Понятия не имею, — Пафнутьев вдруг увидел, что его стопка полна, Цыкин уже поднял свою и смотрит на него призывно и страстно. Пришлось и Пафнутьеву поднять стопку.