Банда Гимназиста

Сам Аркадий жил красиво и с размахом, какой только мог позволить себе четырнадцатилетний унтер-максималист. Он отчаянно играл в карты и на бильярде, нередко обыгрывая взрослых; водил дружбу со всяческими темными личностями, знающими, где достать дефицитные продукты, спички, самогон и «марафет»; регулярно упражнялся в стрельбе. При этом мой юноша соблюдал некоторые жесткие запреты – не курил, не употреблял спиртного, тщательно следил за внешним видом и чурался девочек.

– Я, как-никак, граф! – начищая до блеска сапоги, приговаривал он. – Уподобляться пьяным солдафонам мне не к лицу. А девчонки? Их на мой век еще хватит, успею.

Так мы прожили недели две. Я бездельничал, ходил в лазарет на осмотр к докторам, слонялся по городу. Аркадий с утра пропадал на службе, вечером коротко пересказывал мне новости и пропадал до петухов. С рассветом он будил меня и пускался в философские разговоры.

В начале ноября мы узнали, что красные прорвали фронт. С каждым днем в город прибывали тысячи беженцев. Население и гарнизон обуяла дикая паника. Я ходил к коменданту за распоряжениями. Там отвечали: ждите отправки в часть. Рана на моей руке уже зарубцевалась, почти зажила и напоминала о себе лишь тоскливым нытьем «под погоду».

Как-то раз мой сосед вернулся около полуночи и без церемоний улегся спать. Впрочем, я слышал, что сон ему не шел – Аркадий ворочался и тяжело вздыхал. Поднялся он чуть свет и принялся собирать вещи. Не успел юноша уложить чемодан, как в дверь нашей клетушки постучали. Аркадий тревожно заметался и даже попытался выпрыгнуть в окно.

– Это за мной! Сейчас меня арестуют! – ответил он на мой вопрошающий взгляд.

Я схватил мальчишку за шиворот, толкнул в погреб и пошел отворять. На пороге стояли офицер и караульный наряд. Командир спросил о Ристальникове. Представившись, я ответил, что уж сутки его не видал. Офицер поверил и, козырнув, ретировался. Я вытащил Аркадия из подвала и справился, в чем дело.

– Обыграл вчера одного молодого прапорщика, – буркнул он, – обидно ему стало. Вызвал меня на улицу и попытался отнять деньги. Я – за пистолет, прапорщик – тоже. В какой-то момент я испугался, что он выстрелит, взял да и выпалил первым. Ну и…– труп.

Дальнейшее мне представилось четко и ясно: покойник-офицер, старший по званию; немедленный трибунал и – к стенке. Мне стало жаль Аркадия.

Я решил ему помочь выбраться из города.

– Мне бы только в эшелон сесть, – сокрушался мальчик. – А там уж я сам до Махно доберусь.

– Так ведь он – бандит! – парировал я.

– Пусть, – упрямо мотнул головой Аркадий. – Скоро нам ничего не останется, как податься в бандиты. «Свалят» нас большевики, и останемся мы без работы.

В душе я понимал, что парень прав: «Пусть стойкие борцы за идею да полоумные идиоты продолжают обороняться до конца. Факт налицо: война проиграна. А раз так, „ландскнехты“ жалованья не получат и могут сами выбирать свою судьбу». Я предложил Аркадию вместе попробовать добраться до Ростова.

Какова будет моя дальнейшая судьба, я не представлял, но отчетливо понимал, что моя военная карьера закончилась.

Глава XXVII

– Приказав Аркадию сидеть дома, я отправился на станцию. Там собрались тысячи людей в ожидании свободных мест в поездах и эшелонах. До темноты я промотался, ища среди командиров отбывающих от станции частей знакомых, да все без толку.

Наутро пошел в комендатуру. Гарнизонное начальство ответило все тем же – ждите. Пришлось вернуться на вокзал. К обеду сбился с ног от беготни вдоль составов, устал от разговоров с офицерами и унизительных просьб. Наконец плюнул и отправился на квартиру.

На привокзальной площади мне почудилось в толпе знакомое лицо. Я пригляделся. По площади, в окружении пятерых молодцов, одетый в дорогую шубу, шагал мой ростовский налетчик Федька! Заметив меня, он приблизился.

– А-а, ваше благородие! – осклабился он. – Шинелишка рваная, ручка на привязи. Никак ранены? Не шибко?

Узнав о моих планах, Фрол великодушно предложил подвезти нас с Аркадием. Оказалось, Федькина шарага подрядилась охранять местного дельца, следующего в Мариуполь.

Через час Федька встретил нас с Аркадием в условленном месте. Поезд из трех вагонов поджидал на дальнем пути. Вид состав имел весьма внушительный – спереди к паровозу была прицеплена платформа с установленной на ней пушкой, вокруг стояло оцепление из местной комендатуры, внутри поезда дежурили восемь парней при оружии. Фрол пояснил, что «хозяин поезда» – подрядчик Добрармии, который «вандает» со всеми капиталами в Севастополь, и что штабное начальство «подмазано рыжьем до глотки».

Федькиной шайке выделили хвостовой вагон, отгородили от прочих владений запертой дверью и обвешанным пистолетами верзилой. Трое подручных Фрола притащили кованый сундук, приставили к нему караульщика и отправились закусывать. Нас с Аркадием пригласили разделить ужин.