Банда гиньолей

— А, так этот старый рогоносец считает, что со мной finish!.. Индюк! Старый пентюх!.. Передайте ему, что его Пепе… что Пепе начинает новую жизнь, ну, и собирает вещички. Вот так-то, хмырек! New life!! Она начинает все сызнова! Да, с нуля! И без трупов… ни он, ни Ахилл! Понял? Может забирать своего Ахилла!

Воздев руки, она испускает глубокий вздох и заливается смехом… Наконец-то избавилась, наконец! Какое счастье! Какое блаженство!.. Новая жизнь. Прекрасно. Я рад за нее, тоже начинаю смеяться… «Ах-ха-ха!» Не такая уж она, в сущности, злая!.. «Да, да!» — поддакиваю я. Она умиротворена и не мешает мне шарить в ее пожитках… Ну же, быстро найти книгу… скорее… скорее… и я уматываю!

— Книга! Это, значит, тебя волнует, парнишка! Послушай, послушай меня! Он тиран, понимаешь? Тиран! Можешь сказать всем!

Надо же, как она взъелась на Состена.

Но теперь конец, конец! Пых-пых! Шумно отдуваясь, она извивается, рвет ненавистные путы. Все очень образно, картинно… Я молчу, будто набрав в рот воды, а ее мое молчание злит.

Раз мне так уж нужна эта книга, пожалуйста, она принесет ее, а там потолкуем… Она зовет паренька, чтобы пособил малость. Появляется сопляк-молочник… Тот самый щенок-разносчик. Стало быть, вернулся… Ненасытная баба эта Пепешка!.. Пареньку неловко — любовь!.. Торчал на кухне… Она довольно высоко подтыкает пеньюар — не испачкать бы. Предстояло разобрать целую кучу барахла… Она растолковывает мне, что на «Вегу», эту самую колдовскую книгу, навалены самые громоздкие чемоданы. Чуть тронешь, шелохнешь, как все обрушивается к чертовой матери… Друг друга не видать, приходится пробираться ощупью… Сначала валится сундук, за ним корзины… Надо открывать оконце… Все обваливается, рассыпается… Груды всякого барахла: аксессуары, набедренные повязки, китайские платья вроде того, что у деда, великолепной работы, епитрахили. Всех видов и расцветок… на чертову уйму денег добра… Юнец заходится кашлем, отплевывается, регочет… В самом деле, забавная шутка! Его ждут смачные поцелуйчики. Вновь воцаряется хорошее настроение. Ну-ка, взялись вместе… И-и-и раз! Не то… Может, вон то?.. Вон тот сверток? Видно, что шпагатом перевязано… И это не то!.. К черту, все на распродажу! «Fix your price!» Выбирайте, называйте вашу цену, все идет с торгов! Сущие гроши — целая жизнь задаром!.. Малый пошел отворять окно… «Все на распродажу! — дерет глотку Пепе, заливаясь истерическим смехом… — Распродаем, господа, и снимаемся с места!..» Надо свалить еще один сундук. Бах-ба-ба-бах! Едва ноги не размозжило!.. У меня подозрение, что она просто издевается надо мной.

— Вы уверены, мадам, — нерешительно начинаю я, — что надо искать в этом углу?

— В этом углу… В этом углу… А мне почем знать? Господин спешит?

— Спешу не я, а Состен!

— Ах, этот гнусный койот спешит! Скажите, выискался! Спешит! А я? Тридцать лет ждала его!.. Ничего, потерпит твой говнюк! Как все, так и он! Малость подождет! Спешит он, видите ли!

Я вызвал в ней новый прилив раздражения… Она что-то бурчит, посвистывает, копаясь в своих чемоданах. Потом ей надоедает рыться… Она встает с колен — так ей удобнее объявить мне с глазу на глаз все, что она думает о Состеняре.

— Кровопивец, вот он кто, слышите? Вот кто ваш скупердяй!

Она вновь задыхается от негодования… На бегу перехватывает мальца и… чмок!.. чмок!.. чмок!.. обцеловывает ему всю физию… Пылкое, страстное существо… Пошли обжимания…

Оглядываю, обозреваю хибару… Побольше было тогда барахлишка… Видно, уже убираются отсюда.

— Так вы съезжаете, мадам?

Какое мое дело?

Она за словом в карман не лезет:

— А вы, красавчик? Вы что держите за пазухой? Все-то ему знать надо!.. А ваше жилье где, хотела бы я знать? Ваше гнездышко?..

Я не имел права отвечать.

— Зла не хватает! Просто не хватает зла!

Я начинаю сердиться.

— Прошу вас, мадам! Дайте мне книгу, и я уйду, избавлю вас от моего общества!

— Значит, этот жадюга ждет вас? Волнуется? Переживает? Живоглот!..

Она пускает смешок:

— Вот грязная свинья! И вам не совестно? Это вы мне эти сказки рассказываете?.. Да за кого вы меня принимаете?.. Не так-то вы глупы, молодой человек!.. Или все-таки полная бестолочь? Не бестолочь, нет?.. Подите-ка поближе!

Но подходит сама, так близко, что касается меня… Начинается обольщение…

— Идем с нами! — приглашает она.

Манит и бесстыжими глазами, и прилавком — выставила напоказ большие черные соски…

— Ах да, мадам! Трубки! — вдруг вспомнил я. Действительно вдруг…

— Болван! — зло бросает она.

Она оскорблена, ей претит моя медлительность. Переминается с ноги на ногу, качает головой.

— Вот посмотришь, он тебя околдует, сосунок!.. Что из того, что ты воевал? Ты глуп, как пень! Ты еще не знаешь его!.. Из-за него ты потеряешь все… Слышишь?., целые годы, всю жизнь… Он тебя околпачит, растопчет… Вот каков твой профессор! А ты за него держишься!..

Короче, она ревновала.

— Но теперь без меня! Слышишь? Без меня!.. Боже мой, жизнь! Любовь! Вся жизнь!..

Тут она сгребает меня и мальчишку в охапку, целует, ласкает. Захотелось ей обоих разом приголубить. И снова причитания: