Банда возвращается

— А в реальности? — зацепился Александр, без особой, правда, надежды выяснить что-либо значительное, прошедшее мимо внимания других.

Репека отвечал обстоятельно и точно:

— Когда выходит относительно большая группа, мы фиксируем только номер карточки и очередность прохода.

Время потом проставляется приблизительно.

— Сколько человек присутствовало на совещании?

— Двадцать семь.

— А всего было в блоке?

— Восемьдесят четыре. Вам скоро дадут список.

— Таким образом, с совещания люди выходили одним сплошным потоком?

— Сначала большая группа. А потом по одному, по двое следовали задержавшиеся.

— И мы можем установить очередность выхода, но не точное время?

— Да.

— Это можно узнать, только просмотрев видеопленку? — это была уловка: не проговорится ли лейтенант, не выдаст ли что-нибудь на блюдечке.

— Вопрос к Кожинову…

–..Президенту и Госдуме, я уже слышал, — разочарованно вздохнул Банда. — В ваши обязанности входит регулярная проверка сортиров?

— Нет, я зашел, так сказать, по собственной инициативе, — Репека за словом в карман не лез.

— По нужде, то есть.

Репека пожал плечами:

— Может, и так.

— Смоленцева убили в кабинке?

— Нет, его тащили туда, — лейтенант кивнул в сторону туалетной комнаты, — на полу остались капли крови, а тело было брошено ничком на унитаз.

— Ноги не торчали?

— Нет, там достаточное расстояние до двери.

— Хорошо, все это я увижу по фотографиям. Что вы предприняли дальше?

— Достал пистолет и проверил остальные кабинки, затем сообщил о происшествии по команде.

Банда оживился:

— Кому именно?

Последовала почти неуловимая пауза:

— Я находился на тот момент в оперативном подчинении у лейтенанта Макаровой, ей и сообщил.

— А она?

— Она через несколько секунд прибыла сюда.

— Дальше.

— Макарова отослала меня к Кожинову, а сама осталась дежурить здесь. Я побежал.

Тон Александра не демонстрировал особого интереса; все это были, можно сказать, рутинные вопросы:

— Побежали?.. Почему нельзя было просто сообщить по переговорнику?

— Услышали бы посторонние, нет связи, которая бы работала только с Кожиновым.

— А телефон?

— Тоже кто-то услышал бы…

Бондарович сообразил:

–..и в записи осталось бы на прослушивании. Понятно. Потом ты прибежал с Кожиновым, и все закрутилось.

— Именно так.

— Ясно… Как был убит Смоленцев?

Наверное, Репеке этот вопрос задавали сегодня уже не один раз. Лейтенант отвечал почти механически:

— Мне кажется, ему треснули по голове тяжелой стеклянной пепельницей, а потом перетаскивали в кабинку туалета и повредили шею, он был крупный человек. Или ломали шею специально, чтобы добить.

— Где была пепельница?

— Обычно, понятное дело, стояла на столике между креслами. Вот тут, — он указал рукой. — А когда я вошел, она валялась на одном из кресел. Есть снимки, сами увидите.

Вытянув ноги под столик, Бондарович расслабился. Он хотел использовать эти несколько минут разговора с Репекой еще и для того, чтобы хоть немного отдохнуть…

— Понятно: в одном из кресел… А дверь?

— Какую вы имеете в виду дверь?

— Из курилки в коридор.

— Эта дверь была закрыта. Точнее притворена… Поскольку она на пружине, то всегда в таком положении…

* * *

В курилку вернулась Виктория.

Александр сразу ощутил, что от девушки повеяло некоей свежестью — волнующей, можно сказать, свежестью. А еще можно сказать — как бы весной. Всякой молодой девушке подошел бы этот аромат… Вероятно, Виктория воспользовалась каким-то очень редким благородным дезодорантом.

Девушка остановилась у столика:

— Разрешите? Вот список лиц, присутствовавших во время убийства на этаже, — она протянула Александру распечатку. — А это ваше удостоверение члена следовательской группы и пропуск в четвертый госпиталь.

— Спасибо. Я вам признателен, — он глянул в пропуск, потом бросил на девушку благодарный взгляд; и сам удивился: взгляд его получился очень искренним.

— Вы уже закончили? — она спокойно смотрела в глаза Бондаровичу — Расследование? Пока нет.

— Вы всегда шутите на месте убийства? — Виктория не была склонна улыбаться.

— Да, такой уж я весельчак, — Бондарович потер лицо ладонями. — Не подумайте только, что у меня неадекватная реакция. Это срабатывает своего рода защитный механизм… Куда мы направимся дальше?

Ему казалась все симпатичней эта девушка. Сдержанность ее, умение держать себя в руках просто не могли не подкупать.

Виктория сделала движение к двери:

— В рабочую комнату, там получите остальные документы, и там же — все свежие сведения.

— А кофе?

— Да, конечно, — на почти неуловимое мгновение глаза девушки стали удивительно уютными.

«Прямо обалдеть», — поставил себе диагноз Банда и поднялся из кресла:

— Тогда пойдемте.

Виктория Макарова обернулась к своему напарнику, спросила Александра:

— Лейтенант Репека вам еще нужен?

— Нет.

— Отправляйся домой, Николай, — тихим мягким голосом велела Виктория. — Отдохни и завтра к восьми.

* * *

Они пошли бесконечными кремлевскими коридорами.