Банда возвращается

— Нужно иметь сверхубедительные причины, чтобы совершить убийство в Кремле.

— Глушко — личность творческая и склонная к истеричности…

— Вы его знаете?

Виктория ответила не сразу:

— Да, приходилось сталкиваться пару раз по службе.

Как с сослуживцем Виктора Смоленцева… — девушка почему-то наморщила носик. — Так что выдвигается версия о спонтанном убийстве под воздействием сильных эмоций.

— Обыск делали?

— При обыске, как сообщили ребята, у этого Глушко нашли амфетамин. Он наркоман…

— У него были мотивы?

— У него был конфликт со Смоленцевым, после которого Глушко пришлось уйти из «Молодежной», он лишился и заказов на съемки с этой стороны.

Александр удивленно покачал головой:

— Смотри-ка, как все подбирается одно к одному!

— Вас что-то смущает?

— Я бы не сказал, что очень… Но обычно смущает легкость — если она проявляется в делах.

Виктория пожала плечами:

— Надо полагать, в вас говорит ваш опыт? Но мне не кажется, что все так легко. Просто люди работают…

— Чересчур убедительный получается портрет.

— Смоленцев выгнал подчиненного с работы. Да, это серьезный мотив — особенно для творческого импульсивного человека, для которого его работа — не принудиловка от звонка до звонка, а процесс самовыражения… Вполне естественно, что Глушко затаил обиду.

— Если поискать, могут быть еще мотивы, — подсказал Александр. — Хотя я не спешил бы с выводами относительно Глушко. Во всяком случае ничего не могу сказать, пока сам не допрошу его.

— Устанавливать весь круг мотивации — задача слишком обширная. Генерал Кожинов сказал, что именно в этом направлении он рассчитывает на содействие ФСБ. В области экономических махинаций и разборок вы гораздо опытнее, наша сторона — политика, терроризм…

Бондарович улыбнулся краешками губ:

— Значит, служба охраны все-таки всерьез полагает, что Глушко рассердился на Смоленцева и устроил разборку в сортире Кремля? Тут впору участкового вызывать, а не ФСБ.

— Вы не устаете от своей ироничности? — уколола его Виктория.

Александр рад был уйти от служебного разговора:

— Я не устаю только от музыки. Дома ее просто горы, только слушать приходится редковато, некогда устать…

Девушка показала рукой:

— Вон тот дом, сразу налево.

— Ого, — не мог не восхититься Банда, — потолки, небось, трехметровые?

— Еще выше, — с удовольствием подтвердила Виктория. — Почти четыре, как во дворце.

Александр уже припарковал машину к обочине и устало откинул голову на спинку сиденья. Он подумал, что до подъезда девушка вполне дойдет и сама.

Виктория, несмотря на позднее время, не торопилась покидать машину.

— Хотите заглянуть сейчас ко мне? — неожиданно предложила она. — Будет чай с «Рижским бальзамом» и еще кое-что любопытное…

Бондарович не открыл глаз и не повернул головы к молодой женщине, которая со скрытой усмешкой смотрела в эту минуту на него.

А зря не посмотрел: Виктория была в этот миг хороша.

Хоть Александр и устал, однако в сон его еще не бросало:

— Провоцируете на какое-нибудь пошлое замечание, Виктория?.. Я не любитель вольных шуток, а чаю с бальзамом выпью с удовольствием, — он решительно распахнул дверцу. — Пойдемте… А машину отсюда не угонят?

Виктория улыбнулась:

— Нет. Напротив дома, видите, итальянское посольство. Тут круглосуточное дежурство, так что ваша машина в полной безопасности…

— Что ж, меня успокаивает это.

— Вы так переживаете за машину, что можно подумать, ее у вас уже угоняли.

Александр не ответил. И не забыл проверить, закрыты ли дверцы. Все же кругом была Москва…

Глава 4 УТРО ПОСЛЕ НОЧИ

Бондарович и Макарова, 1 час ночи, 24 марта 1996 года, квартира полковника Орлова.

Квартира была на первом этаже налево.

Виктория достала ключ, однако дверь оказалась незапертой — такое нечасто встретишь в криминализированной Москве в час ночи.

Виктория прошла в прихожую, увлекая за собой спутника.

«Похоже, из „любопытного“, Бондарович, тебя ожидает ревнивый муж с большущим ятаганом в руках, — сказал себе Александр и вошел в квартиру. — И если голова твоя до утра останется на месте, считай, твой ангел силен!»

— Раздевайтесь, Александр, — успела сказать Виктория.

В коридоре, к удивлению Бондаровича, вдруг показалась несколько располневшая женщина лет пятидесяти пяти, — но все еще красивая.

— А мы-то ждем тебя, Вика, — взволнованным голосом начала она. — Прокофий ни в какую не соглашается лечь, говорит, что до двух подождем.

Виктория оглянулась на Бондаровича.

— Ой, здравствуйте, — наконец заметила пожилая женщина Александра. — Извините…

Он приветливо улыбнулся:

— Добрый вечер.

— Можно нам чайку, Ольга Борисовна? — Виктория скидывала в прихожей туфли, пододвигала Бондаровичу тапки. — Мы пройдем к дедушке и все расскажем.

— Чай на столе, вы проходите. У нас и бальзамчик есть, — зачастила радушно пожилая женщина, — Простите, не знаю, как зовут.

— Это Александр Владимирович, Ольга Борисовна.