Банда возвращается

— Хорошо, — сдаваясь, поднял руки Прокофий, — не будем спорить о технике. Давай о людях, — это гораздо интересней. Что произошло, девочка? Я не слышал от тебя такого обеспокоенного тона с тех пор, как ты собралась выходить замуж. Если помнишь, ты страшно переживала тогда, что не сможешь по-прежнему ухаживать за мной, хотя я был в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас.

Но мы же справились с ситуацией.

Виктория ласково погладила ему руку:

— Не мы, дедушка, а ты. Зачем перекладываешь на меня свои лавры? Ты в семьдесят пять лет привел в дом женщину на двадцать пять лет моложе себя и отпустил меня с богом. И с чистой же совестью.

Легкая тень мелькнула по лицу старика:

— Да, а через год и ты вернулась ко мне. Так что, немного разума, немного терпения — и все налаживается так, как нужно, — проведя психологическую подготовку, Прокофий Климентьевич резко перешел к делу. — Тебя как будто втягивают в опасную игру? Кто?

— У меня ощущение не просто кризиса, а катастрофы.

Возможной катастрофы, — поправилась Виктория. — Ситуация в Доме просто закипела. Все, кого я как будто неплохо знала, разительно переменились. Мне словно приходится знакомиться с людьми заново…

— Что же ты хочешь! Происшествие из ряда вон, — заметил Прокофий. — Для каждого в отдельности и для всех вас вместе — испытание на прочность. Точнее на вшивость — как говорили в прежние времена.

Виктория заботливо поправила плед у него на коленях:

— И не только это… Мне кажется, кто-то решил сыграть ва-банк. История с убийством — лишь показатель всей этой нестабильности. Сейчас от небольшого, по сути, толчка могут произойти глобальные события.

Старик смекнул, куда она клонит:

— Кто-то решил предать команду и разыграть собственную карту?

— Мне кажется, так.

— Ты знаешь, кто? — он посмотрел на Викторию каким-то новым взглядом; внучка быстро росла в его глазах.

— Нет, но это может быть почти любой.

— Так, так… — Прокофий задумался.

— Президенту грозит реально проиграть выборы, все об этом знают. И это, вне всяких сомнений, означает смену строя в России, несмотря на все заверения демократов о необратимости реформ… Внутри администрации идет война. Из-за бездарного ведения дел в Чечне под удар сейчас становится министр обороны, вместе с ним попадают под удар Секретарь совета безопасности, Минфин, МВД, ФСБ, — никто не знает, кого принесут в жертву, никто не знает, на кого ставить в предвыборной гонке. Обстановка напряженная, а люди растеряны. Но главное, что-то неладно в этой истории с убийством…

Старик отставил пустую кружку на стол:

— Тебе кажется, что это спланированная акция?

— Трудно такое предположить. Такую акцию почти невозможно провести. Но этот скандал все пытаются обратить друг против друга. Я просто чую эту подспудную возню, — через несколько дней этот нарыв прорвется и грызня пойдет в открытую. Полетят головы.

— Ты пытаешься вычислить, чьи?

Виктория напряженно посмотрела на деда:

— Я боюсь, что кто-то попытается обратить ситуацию против Президента.

Прокофий Климентьевич толкнул рукой ворох свежих газет на тумбочке:

— Да этого сколько угодно, только об этом и кричат.

Девушка кивнула:

— В газетах только крик. Но вот кто-то из своих может подставить Президента всерьез. И я даже не сомневаюсь, что попытается это сделать.

Старик взглянул на нее хмуро:

— Послушай, девочка, перестань ходить вокруг да около. Что предприняла лично ты? — Прокофий Климентьевич был человек проницательный и хорошо знал людей. — Ты, похоже, ввязалась в эту бойню. На чьей стороне?

Виктория решилась:

— На своей собственной.

Лицо старика окаменело:

— Ты осознаешь, что это самоубийство? Какие шаги уже сделаны?

Девушка полезла в сумочку:

— Вот фотография, снятая в день убийства, на ней Смоленцев и Липкин.

— Вижу. Это держатель партийной кассы. Думаешь, он пытался перекупить Смоленцева?

Виктория пожала плечами:

— Важно, что так считает Принцесса.

— Откуда ты знаешь?

— Я допросила ее сегодня…

Старик хмыкнул:

— Допросила Принцессу… Каково!

— Похоже, она считает, что Смоленцев получил слишком выгодное предложение, от которого нельзя отказаться, и собирался шантажировать ее и Президента. У Принцессы об этом прямо написано на лице… Она передала мне список требований Смоленцева, вот он.

Прокофий Климентьевич просмотрел список с подписью Смоленцева.

Губы его плотно сжались. Он нервно потер себе подбородок:

— Ты хоть представляешь себе, девочка, какую бомбу держишь в руках?

— Да.

— Зачем она тебе? Чего ты хочешь для себя?

— Если говорить честно, то я не хочу быть игрушкой в чужих руках. Возможно, даже — не в чистых руках.

Имею я на это право? Хочу сделать свою собственную часть дела, хочу на полных правах участвовать в игре…

Хочу разобраться в этом клубке. И принести на своем месте пользу.

Дед кивнул… как будто одобрительно:

— Понятно. Ты просто боец. Без страха и упрека.

Увидел бой и ввязался в него. Как оцениваешь свои шансы?.. Как думаешь, быстро твою деятельность засекут?

Виктория ответила не сразу: