Бандеровский схрон

– Нет. – Красноармеец сглотнул. – Рано нам еще. Комсомольцы мы.

– Ну и хорошо. Комсомольцев мы тоже любим. Ладно, не шутить мы сюда собрались. Снимай одежду. – Он выразительно повел стволом. – Шевелись, говорю, или сразу пулю в лоб. А так проживешь на пару минут дольше.

– А разница есть? – осведомился Клычко.

– Ты прав, Богдан. – Бабула ощерил давно не чищенные зубы. – Разницы никакой. Это всех касается. А ну, раздевайтесь!

Помявшись, красноармейцы начали стаскивать штаны и гимнастерки. Все пятеро были белее мумий, молчали.

Бабула укоризненно покачивал головой. Неужели им без разницы, что сейчас подохнут, в такие-то молодые годы? Хоть бы кто-то стал умолять сохранить жизнь. Он, конечно, не сделал бы этого, но выслушал бы такие слова с немалым удовольствием.

А они молчали. Разделись до исподнего, бросили под ноги штаны, гимнастерки, сапоги.

Слезы выступили из глаз кукольного мальчика. Он не сдержался, шмыгнул носом.

– Жить хочешь? – спросил Бабула.

– Хочу, – хрипло отозвался красноармеец, утирая слезы кулаком. – Очень даже. Специально на фронт ехал, чтобы нечисть фашистскую гнать с нашей земли. Таких подонков, как ты, в расход пускать. А вон как вышло. Даже не успел ничего.

– Не томите, ублюдки, – проворчал его товарищ, смуглый, с дерзко торчащим вихром. – Стреляйте скорее, чего ждете?

– Торопитесь куда? – спросил Бабула. – Ладно, хлопцы, уважим ребят. Кончайте их. – Он сплюнул и с прищуром смотрел, как падали красноармейцы под автоматным огнем.

Время поджимало. Дорога прямая, все видно.

– Живо, хлопцы, шевелитесь! Собрать обмундирование, все связать. Взорвать орудийные замки, чтобы эти «дуры» уже никогда не выстрелили. Открыть капоты «Студебеккеров», забросать гранатами! – распорядился Нестор. – Хрен они куда-нибудь поедут! И быстро в лес, пока нас тут не засекли!

На следующий день Бабула и пятеро его бойцов возвращались из Лыжан, где договаривались с верными людьми насчет поставки продовольствия. По лесу шли свободно, поляны преодолевали короткими перебежками. В поля не выходили, двигались опушками, растягивались цепью. Лежали за проселком, грызли травинки и меланхолично наблюдали, как по дороге ехали полуторки, набитые автоматчиками в касках.

– Пару мин бы сейчас, – выразил общее мнение Фадей Горбаш.

Потом они перебежали дорогу, углубились в лес. Снова вышли на пустое пространство перед косогором. Справа осталась дорога в обход холма.

Бабула отправил на гору Фадея, самого проворного. Тот вприпрыжку взобрался на холм, растянулся на вершине, тут же напрягся, немного сполз и через пару секунд уже семенил обратно с какой-то загадочной физиономией.

– Пан поручик, там дорога продолжается за холмом, – сообщил он, отдуваясь. – Вон та. По ней «эмка» едет и мотоцикл с двумя москалями. Это штабная машина, пан поручик. В ней наверняка важная шишка. Решайте, через пару минут они по этому леску поедут. – Он кивнул на скопление берез и осин по правую руку.

Бабула размышлял недолго. В «эмке» вовсе не обязательно гнездится важная птица. Весь Советский Союз ездит на таких вот автомобилях. Но чем черт не шутит! Надо пакостить москалям, гадить им на каждом шагу!

Он отдал приказ, и вся группа прыжками устремилась к лесу. Меньше чем через минуту хлопцы попадали за деревьями вблизи дороги и стали нагребать на себя опавшую листву.

Не померещилось Горбашу. Гул моторов быстро нарастал.

Нестор шепотом командовал:

– Клычко и Карагуля – взять на себя охрану, Жмелик – пасти дорогу в оба конца, остальные – все внимание на легковушку!

Маленькая колонна приближалась. Это действительно была «эмка», весьма популярная в Советском Союзе. Черная, как ворона, с плавными обводами крыльев над передними колесами, с блестящей радиаторной решеткой. Стекла отсвечивали. Нельзя было понять, сколько людей в машине.

Впереди тарахтел мотоциклет с люлькой. В ней пулеметчик. Еще один москаль за рулем. Красные петлицы, погоны, околыши фуражек. Не простая Красная армия, какое-то особое охранное подразделение.

К черту этих «особых», их всего двое!

Люди Нестора открыли огонь одновременно. Мотоциклист выпустил руль, взмахнул руками и откинулся на спину. Мотоцикл развернулся и помчался прямиком на дерево. Из люльки вывалился второй военнослужащий и закричал от боли, наверное, кости переломал. Но это не помешало ему передернуть затвор автомата. Мотоцикл врезался в осину и очень даже красочно взорвался.

Клычко бросил на дорогу гранату. Осколки накрыли покалеченного москаля, лежавшего там. Он истекал кровью, скреб ногтями укатанную грунтовку.

Водитель «эмки» сделал попытку улизнуть, надавил на газ, но машина завиляла. Одно колесо было пробито пулей. «Эмка» еще прыгала по обочине, а шофер с автоматом Судаева уже выпрыгнул из нее и покатился с обочины в лес. Он приподнялся, огрызнулся короткой очередью. Блеснули сержантские лычки на погонах.

По нему ударили из нескольких стволов. Шофер повалился в траву.

«Эмка» съехала с обочины, накренилась. От удара о бугор распахнулись дверцы, сорвалось с оси колесо, и выгнулось крыло.