Бандеровский схрон

– Жалко Овчинина. Сын теперь без отца расти будет, – сказал Малашенко.

Он тоже приковылял сюда, кое-как пристроил ногу и выстругивал шину.

– Товарищ капитан, я послал десяток бойцов вдоль реки! – крикнул пехотный офицер.

Алексей отрешенно кивнул. Ладно, Бабула уже никто. Он один, не причинит никому вреда. Главное, что банда уничтожена.

Подошел Волков, стал задумчиво ковыряться веточкой в ухе.

– Всю банду ликвидировали, – глухо сообщил он. – Даже раненых нет, всех в расход. И это правильно. Двадцать восемь злодеев нашлепали.

Оперативники молчали, жадно затягивались терпким кубанским табаком.

– Пятеро солдат погибли, – продолжал Волков. – Двое раненых. У нас Овчинин… и нога у Малашенко.

«Что тут скажешь? – подумал капитан. – Поспать бы не мешало».

Ему мешал сверток за поясом. Он вытащил его, пристроил рядом в траву. Никому не было дела до этого богатства.

– Пацан с бабой сбежали, – как бы между прочим продолжал Волков.

– Хорошо, – прошептал Алексей, потом понял, поднял голову. – Как сбежали?

– Ногами, как же еще? – ответил Волков. – Не уследили. Хватились, а их нет уже.

– Черт! – процедил Алексей. – Это так вы служите трудовому народу?

– Нормально служим. – Волков передернул плечами. – Мы тут при чем? Мы воевали в то время. Солдатики лопухнулись. Не туда смотрели. Их накажут. Да ладно, невелика потеря.

Волков был прав. Есть и более чувствительные утраты.

Оперативники молча курили, смотрели, как над холмом голубеет небо, разгорается новый день.

Победа приближалась, но капитану Кравцу вдруг стало казаться, что лично для него эта война уже никогда не кончится.