Бандито

Видя такое дело, майор не бросил товарища в беде и потащил после стрелки к себе домой. Где они основательно забухали. Не привыкший к подобным возлияниям организм спортсмена, потом ещё долго припоминал Пете эту пьянку. Но главную задачу по снятию стресса национальное средство в виде лучшей в мире русской водки, выполнило на все сто процентов. Пете перестало мерещиться искажённое предсмертной злобой лицо Седого и запах сгоревшего пороха.

Через несколько дней Петя полностью пришёл в себя и смог продолжить заниматься делами. Дела ждать не будут, ведь, как известно, в закрытый рот, коньяк не течёт.

Поэтому в вечер пятницы Пётр деловой походкой входил в зал ресторана Москва, где находилась импровизированная штаб-квартира Арнольда. Появились кое-какие, как их называл Аркаша, бизнес-проекты, и надо было их срочно обсудить с Арнольдом.

Пётр немного припозднился и потому, войдя в зал, недовольно поморщился, так как Арнольд был уже не один, и за его столом уже начала собираться обычная компания молодых бездельников.

И конечно, там уже был изрядно поддатый, широко известный в узких кругах поэт, Мишаня. Настроение, как всегда, было у Миши слезливо-меланхоличным, и он с тоской взирал на царившие вокруг веселье и где-то даже, можно сказать, разврат.

— О гляди, Мишаня, ещё один почитатель твоего таланта пожаловал, — пошутил Арнольд. — Ну-ка, порадуй его новым шедевром.

Но пьяный Мишаня шутки не понял и на полном серьёзе принялся лить Пете в уши очередное стихотворное дерьмо:

Член мой длинный. Песней соловьиною,
Рвётся он на волю из штанов.
Шниперсон — фамилия козлиная.
Лучше б, я был Вася Иванов.
Лучше бы, как Лев Толстой на волюшке,
Я расхаживал бы голый и босой.
За околицей деревни, в чистом полюшке,
Толстою мотая колбасой.
Чтобы девки, рот разинув, удивлялись,
Глядючи на мой большой размер.
Чтобы, улыбаясь, восхищались,
Глянь, какой здоровый хер.

— Да ты задолбал! Заткнись, придурок! — возмутился Пётр.

— Ну вот, ему не нравится, — слезливо проныл Мишаня. — Потому что он злой. Он меня не любит. Меня никто не любит. Особенно девушки.

Поэт тоскливо уставился в прокуренный зал, затем недрогнувшей рукой набулькал себе в бокал грамм сто коньяка и залпом выпил.

— Марин. Почему меня девушки не любят? — слезливо обратился он к подруге Арнольда. И, не давая той ответить, продолжил, — Это потому, что у меня член маленький? А ведь я слышал, как девушки сами говорят, что размер — это не главное.

Но если он ждал сочувствия, то не дождался.

— Ты просто Мишаня вырвал эту фразу из контекста, — затянувшись сигаретой и выпустив струйку дыма, снисходительно глядя на толстяка, произнесла девушка, — На самом деле, полностью эта фраза, у тех девушек, с которыми ты общаешься, звучит так: У мужчины, размер члена, это не главное. Главное — размер кошелька.

Остальные девчонки за столом захихикали. А Мишаня, тоскливым и непонимающим взглядом изучающий свой пустой бокал, заявил:

— Меня никто не понимает. Слава к поэтам всегда приходит после их кончины. Я как Иисус Христос, его тоже никто не понимал.

— Чего⁈ — поразился Арнольд. — Это-то тут при чём? Ты с какого перепуга сюда Христа приплёл?

Но Мишаня ужу ушёл в глубины своего непредсказуемого разума и через пару минут молчания, вдруг выдал:

Песенка распятого Христа