Бандитская дива

Дом по соседству не пустовал. Хозяйка, немолодая женщина в цветастом платке, уже стояла у забора и, приложив ко лбу ладонь, наблюдала за незваными гостями. Игнат не упустил возможности поговорить с ней. Забор штакетный, низкий, подойти к нему мешали только заросли бузины.

— А вы из милиции? — спросила она.

— Из милиции, — кивнул Игнат, щелчком пальцев сбивая соринку со своего погона.

— Витьку шукаете?

— Вообще-то, Степана Алексеевича!

— Здрасте, пожалуйста!.. Умер Степан Алексеевич! Еще зимой.

— А Витька кто такой?

— Сын его непутевый.

— Насколько непутевый?

— Насколько?… А три раза уже сидел!

— Вот тебе и на!..

— А вы не знали?

— Узнаем! А пока что мы машину ищем, четыреста восьмой «Москвич». Машина пока что не переоформлена!

— А я говорила! Давай, Витя, переоформляй машину! И дом, и машину! Полгода уже скоро, не оформит наследство, все к чертям заберут!..

— Кто говорил?

— Я говорила. — Женщина удивленно посмотрела на Игната.

— Я — это кто? Зовут вас как?

— Так, Раиса… Раиса Николаевна.

— Раиса Николаевна, а вы можете сказать, где сейчас Витя?

— Не знаю… Вчера вечером дома был.

— Может, на машине куда-то уехал?

— Может быть… — задумалась женщина. — Друзья к нему приезжали.

— Друзья — это интересно.

— Один такой здоровенный, руки крепкие, мозолистые, может, слесарем где-то работает, не знаю.

— А чего так неуверенно?

— Да он больше на уголовника был похож. Весь в татуировках… На груди купола, на спине… И второй такой же. Не русский.

— Грузин или армянин, да?

— Зачем или? Точно армянин!.. Акцент у него армянский, не грузинский.

— Тоже в татуировках?

— Не знаю, не видела, этот все в рубашке ходил. Расстегнул до пупа и ходит, а грудь такая волосатая, разве ж там что увидишь?

— А Витя тоже здоровый, рослый?

— Да нет, Витька как раз-то маленький. Невысокий, щуплый.

— Вчера друзья подъехали?

— Да, днем уже были. Витька борща попросил наварить, ну, мне-то не жалко…

— К борщу вас не приглашал?

— Да нет, секреты у них там какие-то были.

— Почему секреты? Он вам что-то говорил?

— Так в том-то и дело, что не говорил. Не слышно их было и не видно. Сидели там за столом под навесом, ни пели, ни плясали. Может, на дело собирались, я не знаю.

— И на машине тихо уехали?

— Ну как тихо?… Днем-то хорошо вижу, а ночью как слепая хожу.

— Как слепая или как глухая? — усмехнулся Игнат.

— Почему глухая?

— Я про машину спрашиваю, тихо она уехала или вы что-то слышали?

— Так гараж-то с другой стороны! — Раиса Николаевна махнула рукой, показывая, где именно гараж. — Даже днем не слышно.

Участок у Аникандрова широкий, до гаража действительно далеко. Но тишина здесь в горах первозданная, ночью так и вовсе хрустально хрупкая, если двигатель завести, соседи точно услышат.

— И ночью не слышали?

— Заснула я, — вздохнула женщина.

— Бывает.

— Так я плохо сплю, бессонница мучает, а вчера лежала, слушала. Ну, вдруг там у Витьки что-то случится. Может, резать начнут, так я к Семену побегу, у него телефон, в милицию позвоню… Так и заснула. Крепко заснула… А тут и вы подъехали.

— А Витьки нет?

— Может, все-таки зарезали? — охнула Раиса Николаевна, шлепнув ладонями по щекам.

Игнат еще раз осмотрел дом, двор, заглянул в гараж, но следов крови не обнаружил. Но, тем не менее, отправился за криминалистом, чтобы тот снял отпечатки пальцев. Если гости Вити Аникандрова действительно уголовники, то их личности установить будет несложно.

Эксперт еще раз осмотрел дом в поисках следов крови, ничего такого не нашел, зато с пальчиками проблем не возникло. Бутылку, стаканы со вчерашнего застолья никто не протирал, этого хватило. Криминалист перенес отпечатки на прозрачную пленку, на глаз провел сравнительный анализ, из всей массы выделив следы, принадлежащие трем индивидуумам. С этой добычей и отправился в Геленджик, пообещав к завтрашнему дню результаты.

Игнат вернулся в отделение, не успел перевести дух, как появился Самойленко.

— Я знаю, кто такой Аника, — без лишних предисловий сказал он. — Он же Аникандров.

— Да и я вот пытаюсь выяснить. Завтра обещали полный расклад по нему дать, — отозвался Игнат.

— Если тебе интересно, Аника жизнь Баштану проиграл. — Самойленко букой смотрел на капитана.

Он Игнату жизнь, можно сказать, спас, против Баштана пошел, а доверие к себе вернуть так и не смог. Игнат все понимал, и Самойленко заслуживал его уважения, но, тем не менее, полностью доверять он ему не мог. В вопросах организации службы — пожалуйста, а в остальном еще оставались сомнения.

— Чью жизнь?

— Проиграл свою жизнь, а расплатиться должен чужой.

— И когда Аника стал торпедой Баштана?

— В том-то и дело, что не стал. Аника заднюю включил. Сказал, что карты крапленые, сказал, что Баштану он ничего не должен.

— И как он после этого до сих пор жив?

— А так, за кражу его закрыли.

— В тюрьме решил спрятаться?

— Да нет, кражу он совершил еще до того, как в карты с Баштаном сел играть. Из Краснодара опера приезжали, я с ними на хутор ездил. Отец на него тогда дико ругался, за сердце схватился, еле откачали… Умер отец?

— Умер.

— Переживал очень… Лет пять назад это было, осенью, листья, помню, желтели.