Бандитский СССР. Самые яркие уголовные дела

Обстоятельства поимки Лёньки Пантелеева и по сей день вызывают много споров и кривотолков. Не будучи свидетелем событий, сложно сказать, что именно произошло той зимней ночью: сведение личных счетов раздраженных игрой в кошки-мышки сыщиков или настоящая необходимость обуздать отчаянно сопротивлявшегося налетчика. Существует версия, что Лёнька был глубоко законспирированным сотрудником ЧК, засланным в криминальное подполье для устранения неугодных уголовников и нэпманов, предавшим идеалы своего ведомства. Если принять ее на веру, не исключено, что и сами свидетели задержания поняли далеко не все.

Ленинград. Кунсткамера. Здесь хранилась голова самого известного налетчика 1920-х годов

Отрезанная и заспиртованная голова Лёньки Пантелеева, «убитого при задержании», долгое время была выставлена на обозрение зевак и для устрашения наследников его дела в лавке на Малой Садовой как закономерный эпилог в истории короля налетчиков.

Кронпринц разбоя

Смерть Лёньки Пантелеева и его громкое посмертие стали своеобразным переломом в борьбе с преступностью не только Петрограда, но и всего Советского Союза. Она была как последняя горячая вспышка ничем не ограниченной животной природы своевольничающей касты грабителей-налетчиков. В России было покончено со всеми наиболее опасными бандами: и с курским душегубом Котовым, и со знаменитым Яшкой Кошельковым, некогда осмелившимся ограбить самого Ленина, и со многими другими, которые, привыкнув жить одним днем, рассчитывали на вечность.

На счету только Петроградского УГРО к началу 1923 года было ликвидировано почти 300 вооруженных банд общей численностью в несколько десятков тысяч человек [3] . Однако борьба была далека от своего завершения.

Охваченный горячкой Петроград тем временем встречал весну. Настроения горожан, несмотря на раннее тепло, были не праздничные: революция закончилась, но город только-только приходил в себя, с огромным трудом пытаясь наладить хотя бы видимость организованного труда. Пока одни, обласканные новой экономической политикой, неприлично много зарабатывали и могли за один вечер спустить целое состояние новеньких золотых федералов [4] , другие жили в холоде и расплачивались за сухой кусок хлеба обесценившимися до миллионов старыми деньгами. Очень многим замерзающим и полуголодным, в постоянном поиске работы представителям трудового пролетариата и интеллигенции в праздник приходилось думать о выживании в этом новом чудном мире.

...

Охваченный горячкой Петроград тем временем встречал весну.

Неудивительно, что голод одних косвенно подстегивал аппетиты других, заставляя и без того неосторожных уголовников отрываться на сытых нэпманах. Иногда под руку попадали случайно оказавшиеся не в том месте и не в то время бедолаги… Но кто считал их на пути к персональному возвышению?

Очень скоро на лавры Пантелеева попыталась претендовать очередная банда преступников. В глаза Сергею Кондратьеву и Владимиру Шуляку, которые занялись их поимкой, моментально бросилось отличие новых костоломов от того же Лёньки.

Свое дешевое фиглярство и отсутствие какой-либо творческой искорки в деле они с лихвой компенсировали жестокостью. Это была банда, членов которой в наше криминально образованное время назвали бы беспределыциками и отморозками. Никаких правил и игр – только голая немотивированная агрессия. Бандиты отличались ею с самого первого дела – с захвата почты в апреле 1923 года, когда налетчики расстреляли всех свидетелей и похитили крупную сумму денег.

Сыщики, имеющие дело с осторожными и достаточно терпеливыми врагами, не успели даже как следует проверить немногочисленные улики, оставленные на месте преступления, как в знаменитом Петроградском отеле «Европа» нашли убитого в собственном номере заграничного коммерсанта. Почерк тот же. Когда проверявшие возможные контакты беспечного иностранца оперативники вышли на бывшую горничную отеля, девицу свободного нрава Марию, она была уже мертва. Преступники действовали быстро, напористо и решительно. Заметая следы, они не задумывались о последствиях, рассуждая просто и логично в духе времени: «Нет человека – нет проблемы».

Такая поспешность в действиях заставила выдвинуть довольно разумное предположение: рано или поздно преступники должны ошибиться. Учитывая наклонности неизвестных, Кондратьев надеялся, что это случится рано и счет убийств не пойдет на десятки. Казалось, измученное мытарствами выброшенных на произвол судьбы миллионов небо ответило его просьбам. Не мешая, впрочем, налетчикам собрать положенную им кровавую жатву.