Банджо

Гэс, оглянувшись, увидел, что Джим возвращается к нему. Потом он быстро перевел взгляд на черный "линкольн" - увидел тупые, крысиные рожи сидящих в машине людей, увидел их пистолеты и обрезы, наставленные на него. И понял, что пришел момент, когда он должен либо победить, либо умереть. Стоя на коленях, он двумя руками, крест на крест, мгновенно вытащил оба пистолета и открыл огонь по машине.

Сильная отдача после каждого выстрела придавала ему уверенности - она сообщала ему, что очередная пуля ушла к цели. Одна пуля с тяжелым, глухим скрежетом ударила в борт машины, другая выбила ветровое стекло, а остальные уверенно входили в открытые боковые окна. Он стрелял увереннее и чаще, чем четыре человека, сидевшие в машине. И видел, что его выстрелы достигают цели: одно лисье лицо с большими глазами залилось кровью и исчезло, кто-то еще вскрикнул от боли, голос изнутри машины заорал: "Поехали отсюда!". Водитель, и так явно ожидавший такого приказа, дал газу - машина, визжа шинами, рванула вперед и унеслась по улице.

Гэс прекратил стрельбу и схватил, наконец, сумку. Как быстро все произошло! Оказалось, что он расстрелял все патроны из обоих "кольтов". Но отогнал нападавших и спас деньги!

Джим лежал, скорчившись, у какой-то двери. Возле неподвижных пальцев одной руки лежала открытая узкая бритва. Гэс подбежал к нему и осторожно перевернул на спину. Блестящий, будто выточенный из обсидиана лоб Джима был испачкан уличной пылью. Джим открыл глаза, улыбнулся краешком губ:

- Ну, Гэс, ты показал высший класс.

- Ты ранен, Джим? - спросил Гэс.

- Просто царапина. Нам надо быстренько добраться до моей сестры. Она живет совсем рядом отсюда, за углом.

Гэс поднял раненого на руки, и продолжая крепко держать в руке сумку, понес его по улице. Завернув за угол и пройдя несколько шагов, он увидел металлическую лестницу, зигзагами взбирающуюся по фасаду здания.

- Это здесь. Квартира двадцать один, - сказал Джим.

Быстро поднимаясь по ступенькам, Гэс проговорил:

- Я вызову "скорую помощь".

- Нет, нет, не надо, Гэс, не надо! Послушай меня. Теперь придется еще объясняться с полицейскими. А пока нужно отдышаться и все обмозговать.

- Не волнуйся, я в полном порядке, - сказал Гэс, заходя в коридор и останавливаясь у деревянной лакированной двери с выпуклыми цифрами "21". Не постучав, он повернул ручку и толчком ноги открыл дверь.

Из ванной выходила обнаженная женщина, держа в руках полотенце. Гэс успел увидеть, что она высокого роста, ему под стать, но при этом грациозна и пропорционально сложена; мелькнули соски, ямка пупка, еще влажные курчавые волосы в низу живота - и в следующее мгновение она исчезла. Да так быстро, что, учитывая его состояние, он вообще не был уверен, что кого-то видел. Дверь комнаты, куда она юркнула, плотно закрылась. Оглядевшись вокруг и увидев у стены диван, Гэс положил на него Джима.

- Джим, - сказал он тихо, - вот мы и дома. А теперь я вызову врача, ладно?

- Лучший врач для меня - мой доктор Банджо. - Джим улыбнулся.

Гэс стянул с Джима залитый кровью пиджак, потом рубашку и майку, обнажив худой торс с выпирающими ребрами; еще совсем недавно гладкая, блестящая черная кожа на груди Джима была разворочена, все забрызгано кровью; рана была огромной, раскрытой, обнажившей кости и мясо. В Джима попал заряд крупной дроби.

- Братец Джим, - сказал Гэс, - знаешь, похоже на то, что ты принял в себя немножко свинца.

- Да? А вот боли не чувствую. Только все какое-то онемелое.

- Джим, я хочу для тебя что-нибудь сделать, - сказал Гэс медленно, но вот не знаю, что.

- Не беспокойся обо мне, мистер фермер. - Голос Джима слабел. - Но знаешь что? Не мог бы ты как-нибудь позаботиться о Бесси? Я когда-то, когда ей так нужна была моя помощь, ее сильно подвел, а теперь мне хотелось бы...

- Джим, тебе не надо много говорить. Я сделаю все, что нужно. Обещаю.

- Темно тут как-то... - с трудом проговорил Джим. - Пока, пахарь, пока, старое банджо...

- Джим, Джим, - воскликнул Гэс в отчаянии, - Джим, не уходи! Держись!

Но держаться было не за что, кроме десятка кусков свинца в груди и в животе. А свинец был глух, слеп, равнодушен, холоден и тянул в вечную ночь.

Входная дверь с грохотом открылась; из боковой комнаты выскочила та высокая женщина, которую, войдя, мельком видел Гэс.

В комнату ввалился большой, тяжелый Мориарти; лицо у него, как всегда, было красным; костюм плотно облегал его телеса; в руках он держал короткоствольный пистолет. Он чуть не столкнулся с женщиной.

- Что здесь происходит, Бесси? - заорал Мориарти, ухватив ее свободной рукой за плечо. - Я пришел сюда по следам крови.

Женщина не попыталась высвободиться. Мориарти еще крепче ухватил ее ему явно нравилось причинять ей боль.

- Раскалывайся, сука!

- Если ты перестанешь мне делать больно, я тебе тут же все скажу. Она придвинулась ближе к полицейскому. - Мой брат ранен.

Мориарти отстранился от нее; выставив вперед челюсть, он пристально всматривался в нее, пытаясь определить, говорит ли она правду. Но вместо этого увидел в выражении ее лица нечто, что заставило его спросить: