Банище

В следующую смену Анатолий, поминая первую впечатляющую ночь, в кочегарку не пошел, а сразу отправился делать то, что советовала ему Зоя: искупался, постирал вещи, доработал их в сушильном шкафу и теперь, в «бригадирской», включив телевизор, в одних плавках стоял у гладильной доски, доводя до совершенства стрелки на своих брюках.

Дверь открылась, и в комнату ввалился выпачканный в угле человек: большой, с тяжелым взглядом исподлобья, с выжидающей полуулыбкой на багровом лице. Анатолий лишь глянул на гостя и продолжил водить утюгом по брючине: сегодня он настроил себя на то, чтобы не удивляться никакой встрече, никакому поведению грядущих знакомцев, какими бы странными они ни оказались. К тому же, человек своим неожиданным появлением и хмуростью, за которой можно было прочитать потенциальную угрозу, явно надеялся произвести определенный эффект; поэтому Анатолий, как это ему было свойственно в отношениях со сверстниками, вел себя иначе ожиданию «атакующего», чаявшего в одночасье стать лидером.

«Атакующий» постоял, не шелохнувшись, затем, удивленно дернув головой, хмыкнул:

— Ну, привет, студент! Извини, что в таком виде застал… — хохотнул: — Ну, ничего, мы ведь в бане… Так?

— Здравствуйте! — Анатолий продолжал играть, как будто только что, а не минуту назад, увидел вошедшего человека.

Такая показная невозмутимость, казалось, возымела действие на кочегара (то, что это был кочегар, причем тот, который поверг Кима в душевный упадок, не вызывало сомнений). Незваный гость примостился на краешек стула, положил, по всей видимости, специально, на столик ладонь так, чтобы Анатолию оказалась видна наколка на фаланге пальца: трефовый крест в прямоугольнике, и заглянул в работающий телевизор.

— Ну, и что там говорит новый генеральный секретарь?

Анатолий надел брюки и присел на диван.

— Говорит, что нужно ускоряться и перестраиваться.

— Гы-ы! — скривился в жестокой улыбке кочегар, сверкнув стальными зубами. — Анекдот хочешь?.. — не увидев в глазах собеседника явного интереса, картинно выдал вздох безнадеги: — Эх-ма! Толку не будет. Я его насквозь вижу. Он не знает, как. А народу при том чудес хочется. Народ у нас — в чудеса верит. Народ-сказочник. Ему подавай все и сразу. Вот в чем беда. Ему покажи цацку — он начинает кресты сшибать и башку пеплом посыпать. Отсюда семнадцатый год. И другие годы. Которые были. И которые будут. Печать у него на лице, у секретаря-то, как у Николая Второго. Был такой царь… Знаешь? Весь авторитет — на дрожжах от предыдущих монархов. Шеренги по стойке «смирно» поклоны бьют. А своей воли нет, потому скоро шеренги станут толпой и бить будут уже не поклоны, а его самого…

Анатолий вопросительно поднял брови, ожидая растолкования сумбурных тезисов. Кочегар продолжил туманные рассуждения:

— Это, пацан, очередная кукуруза… У лысого она так и называлась, а у этого — борьба с алкоголизмом… Там его, — кочегар кивнул на телевизор, — хряк один подсиживает. Он и воцарится, чую…

— Почему хряк? — Анатолий не смог скрыть улыбки.

— Потому что на меня похожий, гы-гы!.. — кочегар засмеялся, опять обнажая ненастоящие челюсти, довольный, что пронял наконец собеседника. — Нашему народу надоели те, кто на него не похожи. Нам теперь похожего на нас подавай. И Москва туда же! То с носами задранными встречали, когда мы к ним за колбасой ездили, а тут вдруг духами приелись, принюхались — подавай им вонючую портянку, нечесаную бороду с перегаром — в духе народном бальзам от своего сифилиса ищут! Про Распутина читал? А!.. — кочегар яростно сверкнул глазами, вздул ноздри, сжал губы. — Я бы вообще всю Москву эту прогнившую — взорвал бы, сжег бы, бульдозерами разровнял бы!..

И встал, и удалился, хлопнув дверью.

Спать не хотелось. Анатолий вышел в холл второго этажа, из окна которого открывалась ночная панорама с парадной стороны бани. С этой стороны, где сейчас пивной ларек, клумба со скамейками вокруг и небольшой продуктовый магазин, наверное, был двор, а далее и окрест — стены, которые в случае необходимости могли защитить братьев-монахов от незваных гостей. Справа и слева, как раз по берегу реки, должны были быть сады и огороды, дававшие монахам скоромную пищу. Видимо, и дорога с гирляндами фонарей, по которой теперь ходят автобусы, была некогда проезжим грунтовым трактом… А дальше — перелесок! Очевидно, остатки дремучего леса, там добывались дрова…

Анатолий перешел к противоположной стороне, где имелось только небольшое окошко, но и через него можно было рассмотреть местность за баней. Это был крутой берег реки и сама река, изрезанная, как кинжалами, полосами фонарей — отсюда и оттуда. Наверное, здесь монахи спускались за водой. Возможно, и тропинки, которыми испещрен весь спуск, закладывались еще в том времени. Сейчас это место дикого отдыха здешнего населения: рыбачат, жгут костры, горланят пьяные песни. Особенно оживленно здесь в выходные и праздники…