Банк страха

— О’кей. Нет проблем. — Наступила долгая пауза. Она горестно покачала головой, посмотрела на свою сигарету, выкинула окурок в окно и снова заговорила.

— Джавада допрашивал начальник секретной полиции лично — ведь тот дерзнул высмеивать Правителя и партию. Во время допроса он курил сигареты, одну за другой. Докурив, он тушил сигарету о какую-нибудь часть тела Джавада — руки, ноги, ягодицы, интимные места. Везде.

Хофман вобрал в себя воздух. Он уже понял, что будет дальше. Лина продолжала рассказ спокойно, глядя в окно.

— Допрос продолжался несколько часов, а Джавад все не сознавался. Тогда начальник секретной полиции взял сигарету и ткнул ею в глаз Джавада, а охранники его держали.

Хофман издал стон. Его руки инстинктивно потянулись к лицу.

— Потом этот человек зажег еще одну сигарету и притушил ее о другой глаз Джавада.

Хофман затряс головой.

— Господи! — произнес он. — Что за страна!

— Теперь вы знаете. Вот какие они, люди Правителя. Вот почему на вечеринке все молчали. Вот почему вам не следовало задавать так много вопросов.

— Простите меня.

— Ну ладно. Вы американец. У вас голова устроена совсем по-другому.

Хофман долго сидел молча, потом завел мотор.

— Куда вас отвезти? — спросил он.

— Отвезите меня домой, пожалуйста. — Она назвала ему адрес в Ноттинг-Хилл-Гейт. Не переставая думать об иракском поэте, Хофман обернулся к ней.

— Почему же после всего этого они оставили Джавада в живых? Обычно истязатели убивают свои жертвы.

— Им нужна реклама.

— Что вы хотите сказать?

— Иракская секретная полиция любит демонстрировать свою жестокость. Вот почему они дали Джаваду уехать в Англию — чтобы он наводил здесь страх на всех эмигрантов. Они думали, что он скроется где-нибудь в загородном доме, но недооценили его смелость.

— А зачем он пришел сегодня на вечеринку? Он же не дружит с Дарвишем?

— Чтобы показать им, что он не боится.

— Что же с ним будет?

— В конце концов его убьют. У них нет другого выхода.

Хофман помолчал еще немного, потом включил передачу и двинулся вниз по дороге. В маленьком салоне стояла тишина, и Хофман не нарушал ее. Он уже достаточно напортачил за один вечер. По дороге он испытывал все большее беспокойство. Остановившись у дома Лины, он повернулся к ней.

— Я сегодня не был с вами до конца откровенен, — признался он. — Мне надо вам кое-что сказать.

— Не надо, — ответила она отвернувшись. Она догадывалась или чувствовала, о чем речь, и не хотела слушать.

— Я должен, и вы поймете почему. Вы знаете филиппинца по имени Рамон Пинта? Он работает у Хаммуда поваром. Он сказал, что вы его знаете.

Она кивнула. На лице ее отразился неподдельный ужас. Худшее, что могло с ней произойти, происходило.

— Он пришел ко мне на той неделе по поводу жены. Он думает, что Хаммуд виновен. Я обещал ему помочь. Теперь он пропал, и я о нем беспокоюсь. Он сказал, что единственным человеком на службе у Хаммуда, кто решился выразить ему соболезнование, были вы. Он думал, что вы захотите помочь. Поэтому я и попытался увидеться с вами в офисе, назвавшись другим именем. Так вы поможете?

Наступило долгое тягостное молчание, после чего Лина ответила каким-то каркающим звуком, чуть слышно, словно придавленная страхом:

— Не могу.

Хофман положил ей руку на плечо, но она отшатнулась.

— Вы уверены? — спросил он.

— Да. — Ее взгляд беспокойно шарил по тротуару — не видит ли их кто.

— Где Пинта? — спросил Хофман. — Он все еще работает у Хаммуда?

Она кивнула почти незаметно.

— Могу я еще раз с вами увидеться?

— Нет, — ответила она, — не надо этого.

Хофман немного помолчал, потом достал из кармана визитную карточку.

— Здесь мой адрес и телефон, — сказал он. — Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, позвоните. Может быть, я смогу помочь.

Он взглянул на ее прекрасное лицо, застывшее в отчаянии. Волнуясь, она была еще красивее. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он наклонился к ней и хотел поцеловать. Она резко отстранилась и схватилась за ручку двери.

— Нет, — сказала она. Потом открыла дверь и пошла к дому. Хофман ждал, не оглянется ли она, но она не оглянулась.

Глава 7

В понедельник утром Лина Алвен решила прийти на работу пораньше, словно ее прилежание могло исправить ошибку, совершенную ею на вечеринке у Дарвишей. Все воскресенье она убирала свою квартиру, стараясь ликвидировать малейшие следы каждодневного беспорядка. На спинку ее кровати с детства были посажены чучела животных. На туалетном столике стояла галерея фотографий их семьи, в том числе общий снимок на пляже в Акабе, где они строили замки из песка, — целую жизнь тому назад. В столовой над газовой плитой висел большой плакат с изображением ворот Иштар в Вавилоне, желтые и серые изразцы которых кропотливо реставрировали немецкие археологи. У нее даже был портрет Правителя — в туалете, на случай, если придут люди Хаммуда.