Банкет

Председательствующий судья выносит постановление о самоотводе, где он указывает: «…лицо, представившееся секретарем Чрезвычайной Комиссии при высшей квалификационной коллегии судей по телефону, номер которого не определился, позвонило и заявило мне, судье, что ему достоверно известно о виновности всех троих подсудимых в совершении, вменяемых им преступлений и предостерегло меня от вынесения им оправдательного приговора. Указанное лицо является одним из руководителей судебной структуры, на которую законом возложена обязанность оценки законности и независимости, выносимых судьями решений по любым делам. В ходе судебного следствия суду предоставлена совокупность согласующихся доказательств, подтверждающих доводы подсудимых о том, что оперативные работники ФСБ принуждали их к признанию вины, при помощи избиений и пыток, о чем свидетельствуют недавние переломы пальцев рук. Звонок секретаря Чрезвычайной комиссии является реакцией на судебное следствие. В результате вмешательства (звонка) чиновника из судебного органа, который должен проверять мою компетентность, независимость и беспристрастность, в рассмотрение мною уголовного дела в отношении обвиняемых, любой мой приговор, помимо моей воли, будет выглядеть либо уступкой, либо протестным проявлением вызова перед вышестоящей Комиссией, от которой я являюсь зависимым. При принятии судебного постановления, решения вопроса о виновности людей и их наказаний подобные сомнения в беспристрастности судьи недопустимы В соответствии со статьями 61 части 2, 64, 65 УПК РФ, назначаю себе самоотвод на участие в этом деле».

Дело о самоотводе судьи публично раскручивалось не сразу, сначала получило огласку в узких судебных кругах системы, а на суд общественности оно вынесено широко не было. Да появился десяток статеек в основном в англоязычных газетках, типа «Судьи встают на защиту обвиняемых от «красного» террора», но на этом все и закончилось. Масштабы конфискованных имуществ застилали не только сознание наших, но и зарубежных граждан. А наши средства массовой информации вопрос о награбленных и возвращаемых в Россию денег волновал гораздо больше, чем судьбы заштатных милиционеров, воришек и покрывающего их судьи.