Банкиры мафии

Генеральный президент международной католической организации «Опус деи» Альваро Дель Портильо утверждает, что главная цель организации заключается в том, чтобы «предоставлять в распоряжение церкви «летучие» отряды священнослужителей и мирян для того, чтобы работать там, где Святой престол считает наиболее важным и срочным». На практике «Опус деи» в первую очередь стремится подчинить своему влиянию интеллигенцию и использовать ее для усиления позиций католической церкви в обществе. Большое внимание она уделяет укреплению экономического могущества церкви. «Опус деи» старается проникнуть в государственный аппарат и общественные организации, в административные советы банков и предприятий и средства массовой информации. Достигается это как путем вербовки новых членов, так и внедрением «своих». Однако даже в ватиканских кругах к «Опус деи» относятся с большой настороженностью. По утверждению итальянского журнала «Панорама», «Опус деи» называют «святой мафией» и «наказанием господним», чтобы дать представление о ее тайном влиянии, об организуемых ею заговорах. «Сейчас в Ватикане власть «Опус деи» значительно возросла», — делает вывод журнал «Панорама».

«Опус деи» иногда еще называют «Октопус деи». За этой игрой слов просматривается более чем прозрачный намек: «октопус» — это осьминог.

И вот эту организацию Клара Кальви не только назвала вслух, но и обвинила в присвоении тех самых 1 миллиарда 400 миллионов долларов, недостача которых привела к краху «Банко Амброзиано».

Закон джунглей

— В последний период жизни, — говорила Клара Кальви, — мой муж не мог избавиться от страха. Он боялся, он очень боялся за свою жизнь.

— За три недели до смерти, — дополняла дочь Анна, — отец показал мне пистолет, который раньше я у него не видела, и сказал, что, если «они» придут, он убьет их.

В свете этих заявлений мнение итальянского журнала «Эспрессо» приобрело особое звучание. А мнение это таково: «Кальви знал весьма взрывоопасные секреты истории страны последних лет, что могло вызвать страх у многих людей из политического и делового мира. Возможно, что те, кто покровительствовал ему и получал у него деньги, могли счесть Кальви больше ненужным и ликвидировали его».

Журнал высказывает предположение, выдвигает гипотезу, но при этом он руководствуется не полетом безудержной фантазии, а строгой логикой фактов, связанных с деятельностью Кальви, и нравами, царящими в мире наживы. Кальви стал слишком обременительным, легкоуязвимым. Мало того, что он уже не мог приносить пользу тем, кто стоял за его спиной. Кальви мешал. И как только лица, ранее покровительствовавшие ему, сочли его хромой лошадью, которую надо менять, дни банкира были сочтены.

— Многие хотели бы, чтобы Кальви замолчал навсегда, — заявил следователь доктор Артур Гордон Дэвис, представлявший дело о смерти банкира лондонскому суду в июне 1983 года. Эти слова можно считать ключевыми для разгадки тайны гибели Кальви.

Если хрестоматийный театральный герой Труфальдино одновременно был слугой двух господ, Роберто Кальви ухитрялся служить сразу по меньшей мере трем весьма могущественным силам — мафии, масонам и Ватикану. Он был своим среди безжалостных убийц, в кругу тайных вершителей судеб государства и в атмосфере сумрачного величия соборов. Кальви везде был своим, поскольку олицетворял деньги, которые в буржуазном обществе способны соединить, казалось бы, несовместимое.

Римский император Веспасиан наверняка даже представить себе не мог, какой глубокий смысл вложил он в свое сакраментальное изречение: «Деньги не пахнут». Император хотел всего лишь оправдать введение налога на нужники, а определил весь характер финансовых отношений в мире наживы. Он вперед на века оправдал алчущих злата и не останавливающихся в погоне за ним ни перед чем.

Пока все было тщательно укрыто от посторонних взоров, дела Кальви шли блестяще. Но вот одна финансовая операция сорвалась. Следствие по делу масонской ложи «П-2» выявило его причастность к едва ли не самым крупным злоупотреблениям в сфере экономики. Почва стала уходить у него из-под ног. Кальви оказался в положении зверя, которого со всех сторон обложили охотники. В этой ситуации затравленный банкир, спасая себя, мог оказаться не в меру разговорчивым. Он стал опасным. От одной мысли, что мог Кальви рассказать следствию, закулисные правители и амбициозные святоши теряли сон и покой.

И Кальви не стало. Один венский финансист произнес слова, которые обошли всю мировую прессу.

— Слишком многим людям смерть Кальви принесла облегчение, — сказал он.

Один хорошо информированный итальянец, по свидетельству лондонской «Таймс», сделал не менее примечательное замечание:

— Когда Кальви умер, я уверен, по всей Италии было выпито немало бутылок шампанского.