Банкнота в миллион фунтов

said, with a beautiful and generous enthusiasm. "Oh, I shall be so happy to think I'm helping!"	Хорошо это или нет!" - сказала она восторженно."О! Я буду так счастлива, помогая вам!"
"Helping, dear? Why, you'll be doing it all. You're so beautiful and so lovely and so winning, that with you there I can pile our salary up till I break those good old fellows, and they'll never have the heart to struggle."	"Помогая? Да ведь без вас вообще нельзя! Вы так хороши, так прелестны и изумительны, что наши джентльмены просто не посмеют отказаться и увеличат жалованье, насколько это только возможно".
Sho! you should have seen the rich blood mount, and her happy eyes shine!	Вы бы видели, как она смутилась! Видели бы вы счастливый блеск её глаз!
"You wicked flatterer! There isn't a word of truth in what you say, but still I'll go with you. Maybe it will teach you not to expect other people to look with your eyes."	"Вы страшный подхалим! Нет ни слова правды в том, что вы сказали, но всё равно я пойду с вами. Вероятно, это научит вас не ожидать от других своей собственной реакции!"
Were my doubts dissipated? Was my confidence restored? You may judge by this fact: privately I raised my salary to twelve hundred the first year on the spot. But I didn't tell her; I saved it for a surprise.	Как вы думаете, рассеялись ли мои сомнения? Стал ли я вновь уверен в себе? Судите сами: для меня лично моя зарплата уже составляла двенадцать сотен за первый год, и это без особых раздумий. Но ей я этого не сказал; пусть будет сюрпризом.
All the way home I was in the clouds, Hastings talking, I not hearing a word. When he and I entered my parlor, he brought me to myself with his fervent appreciations of my manifold comforts and luxuries.	По дороге домой я парил в облаках. Гастингс что-то рассказывал, но его слова пролетали мимо моих ушей. Когда же мы наконец были у меня, я мигом пришёл в себя, так пламенно и пылко восторгался Г астингс разнообразным великолепием моих комнат.
"Let me just stand here a little and look my fill. Dear me! it's a palace - it's just a palace! And in it everything a body could desire, including cosy coal fire and supper standing ready. Henry, it doesn't merely make me realize how rich you are; it makes me realize, to the bone, to the marrow, how poor I am - how poor I am, and how miserable, how defeated, routed, annihilated!"	"Позвольте мне просто постоять немного. Позвольте мне насладиться этой красотой. Чёрт возьми! Это же дворец - именно дворец! И здесь абсолютно всё, что можно желать. Даже такой милый камин. И уже готовый ужин. Генри, я просто не могу поверить, как сказочно вы богаты; и я начинаю осознавать, как же беден я, как жалок, насколько разрушен и уничтожен!"
Plague take it! this language gave me the cold shudders. It scared me broad awake, and made me comprehend that I was standing on a halfinch crust, with a crater underneath. I didn't know I had been dreaming - that is, I hadn't been allowing myself to know it for a while back; but now - oh, dear! Deep in debt, not a cent in the world, a lovely girl's happiness or woe in my hands, and nothing in front of me but a salary which might never - oh, would never - materialize! Oh, oh, oh! I am ruined past hope! nothing can save me!	Чёрт бы тебя побрал! Его слова заставляли меня вздрагивать. Они до такой степени меня напугали, так как вернули к реальности.Было ощущение, что я стою на краю, а подо мной разверзся вулкан. Я не знал, что живу как во сне, что всячески пытаюсь избежать действительности; но теперь - о, Боже! По уши в долгах, ни цента в кармане, в моих руках счастье - а возможно, и несчастье -прелестной дамы, и ничего впереди, кроме зарплаты, которая будет когда-то - о, нет, а может, и не будет вовсе! О, Господи! Последняя мечта разрушена! Меня уже ничто не спасёт!
"Henry, the mere unconsidered drippings of your daily income would-- "	"Генри, самое малое ваш ежедневный доход будет составлять..."