Банковский кредит: проблемы теории и практики

Ограничение цессии, как правило, обосновывается лично-доверительным характером отношений, возникающих между банком и заемщиком. Так, по мнению М. В. Трофимова, складывающиеся между банком и заемщиком особые лично-доверительные отношения при заключении кредитного договора являются препятствием для уступки заемщиком своего права требования предоставления кредита [195] . Подобная позиция находит поддержку, в частности, у В. В. Витрянского, который определяет невозможность уступки права заемщика требовать предоставления кредита иному лицу как одну из особенностей правового режима данного права заемщика [196] .

Другие авторы не столь категоричны в ограничении цессии. В частности, Л. А. Новоселова приходит к выводу о том, что уступка требования выдачи кредита не допускается без согласия банка. При этом наличие лично-доверительного характера между сторонами кредитной сделки она объясняет тем, что обязательство выдать кредит «принимается в отношении конкретного лица, чья платежеспособность, надежность и деловые перспективы имеют решающее значение при решении вопроса о предоставлении кредита» [197] . Аналогичную точку зрения высказывают и некоторые другие авторы. Например, В. Ю. Кононенко приходит к выводу о необходимости получения согласия кредитной организации на уступку права на получение кредита, основываясь исключительно на том, что «банку далеко не безразлично, кому выдать кредит, ибо возврат его с уплатой процентов за пользование предоставленными денежными средствами зависит от таких качеств заемщика, как платежеспособность, деловая репутация, порядочность в партнерских отношениях» [198] .

Обращает на себя внимание тот факт, что лично-доверительный характер отношений банка и заемщика как основание недопустимости уступки без получения согласия банка рассматривается через содержание п. 2 ст. 388 ГК РФ. Интересно также и то, что запрет на уступку, как правило, обосновывается тем, что личность заемщика (кредитора) имеет для банка существенное значение. Однако п. 2 ст. 388 ГК РФ не запрещает цессию, а устанавливает необходимость получения согласия должника, для которого личность кредитора имеет существенное значение. Не устанавливает запрет на уступку и п. 1 ст. 388 ГК РФ. Данный пункт, напротив, вводит общее правило допустимости уступки права требования, ограничение которой возможно лишь в случае, если она противоречит закону, иным правовым актам или договору.

Действующее законодательство не содержит прямых запретов на уступку права требования предоставления кредита, что отмечается большинством авторов, в том числе и противниками возможности такой уступки. Например, В. В. Витрянский пишет: «При отсутствии в законе прямого запрета на уступку… нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что в кредитном договоре личность заемщика имеет для банка-кредитора… существенное значение» [199] . Излагая особенности действий банка, совершаемых при выборе контрагента, а также ссылаясь на характер самого обязательства банка по предоставлению кредита, а именно невозможность его принудительного исполнения, ученый приходит к выводу о невозможности использования права требования выдачи кредита в качестве объекта гражданского оборота, что, по его мнению, исключает возможность уступки права требования выдачи кредита [200] .

Такой подход к определению основания ограничения уступки права требования представляется, на наш взгляд, не бесспорным. Обратим внимание на то, что защитники подхода, ограничивающего цессию, допускают такое ограничение на основании лично-доверительного характера отношений сторон кредитного договора на стадии предоставления кредита, что, по их мнению, подпадает под смысл п. 2 ст. 388 ГК РФ. В этой связи возникают вопросы: какой смысл закон вкладывает в выражение п. 2 ст. 388 ГК РФ: «обязательство, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника»; подпадает ли под смысл приведенного выражения смысловая связка «отношение, носящее лично-доверительный характер».