Банкротства

Матушка Елизавета Петровна любила получать подарки, кои, выражая свои верноподданнические чувства, посылали ей со всех концов Российской империи купцы, промышленники, дворяне и помещики. Не только, конечно же, чтобы порадовать государыню, но и для того, чтобы напомнить императрице, что есть-де такой, служащий ей верно и беззаветно.

Вот и ныне, в начале месяца января года от Рождества Христова 1753, смотрела государыня Елизавета, что прислали ей подданные в качестве новогоднего подарка.

— А вот, матушка, погляди какой предивный столовый сервиз прислал тебе промышленник Турчанинов, — сказал канцлер Бестужев, подавая знак внести подарок.

— Турчанинов? — переспросила императрица. — Тот, что все солеварни в Соликамске держит? Алексей?

— Он, государыня.

— Ну посмотрим, что же сей славный муж нам прислал.

Елизавета Петровна, Бестужев и еще несколько придворных, пытавшихся обратить внимание царицы на подарки своих протеже, подошли к столу, на котором стоял разноузорный, богато украшенный столовый сервиз из меди.

— Бог ты мой, какая замечательная работа. Порадовал, — произнесла государыня. — Где же он такую прелесть-то достал, а, Бестужев?

— А достал он его на своем плавильном медном заводе, Ваше Императорское Величество, — хитро улыбнулся канцлер.

— Так он сам такое диво выпускает? — удивилась Елизавета. — Богата талантами земля Рассейская…

Императрица не забыла приметный подарок, и 30 марта того же года Сенат выдал Алексею Фёдоровичу Турчанинову патент на чин коллежского асессора «в ранге сухопутного капитана за службу его солепромышленником и фабрикантом Троицкого плавильного медного завода», что соответствовало 8-му классному чину Табеля о рангах. С этого момента дела Турчанинова, и так шедшие неплохо, резко пошли в гору.

А начинал Алексей Фёдорович, тогда еще носивший фамилию Васильев, с того, что 17 сентября 1737 года выгодно женился на дочери соликамского купца Михаила Филипповича Турчанинова, Федосье, и принял фамилию жены. Тесть его был человеком зажиточным, владельцем немалого количества солеварен, а также медного и винокуренного заводов. Но зятю его этого было мало.

Был Алексей человеком до власти и богатства жадным, характер имел настойчивый, цепкий. Вступив в наследование имущества и разорив соликамских солеваров, он скупил их варни и расширил этот промысел. Тогда же расширил он и медноплавильный завод, добавив к уже существовавшим молотовой и плавильне литейный и токарный цеха, а в 1743 году открыл в своей городской усадьбе и фабрику медной посуды. Проработала она, правда, недолго — в июле того же года фабрика сгорела. Тот пожар надолго запомнился жителям Соликамска. В нем сгорело почти 700 домов и погибло 16 человек. Сам Турчанинов, его жена, дворовые и фабричные мастера спаслись просто чудом.

Однако Алексей Фёдорович был упрям и от идеи с посудной фабрикой, о которой еще покойный тесть мечтал, не отказался, отстроив ее уже за городом. В 1745 году фабрика заработала вновь, принося владельцу немалые барыши.

Приказчикам Турчанинов не доверял и для надзора за производством сам поселился рядом с фабрикой, где для него поставили сначала избу, а затем и особняк на каменном фундаменте. Городское имение он оставил жене. Федосью он не любил, а потому появлялся у нее редко, порой раз в два-три года.

Богатея, Алексей Фёдорович постепенно прибирал к своим рукам и власть в Соликамске. Скоро, очень скоро ничто в городе не происходило без его ведома. Турчанинов распоряжался всеми общественными делами, произвольно руководил посадскими выборами и богател, богател. Недовольные им, конечно, были, но того, кто осмеливался возвысить голос против всесильного промышленника, попросту сильно били. Бывало, что и до смерти.

Производство его ширилось, росла и потребность в мастеровых людях, да и в простой неквалифицированной рабочей силе. «Хозяину города» нетрудно было добиться приписки крепостных, унаследованных от тестя, к своему заводу. Затем он начал закупать крестьян еще. Целыми деревнями, порой за сотни верст, переселялись в Соликамск будущие рабочие.

Но особую «охоту» вел Турчанинов за мастерами. Так, за безумную по тем временам цену в 100 рублей (цена постройки и полного оснащения боевого фрегата) купил он в Санкт-Петербурге мастера Назара Шипова с семьей. Приходили к нему и вольные мастера со всей России.

Получив немалый классный чин (всего их в Табеле о рангах было 14), Турчанинов вступил в борьбу (тендер, как это сейчас называют) за владение казенными заводами, которые императрица решила передать в частные руки. 14 июня 1756 года он направил в Сенат прошение о передаче ему ряда заводов, в котором писал, что понес «огромные убытки в делах с казною по солепромышленности и в делании вещей на Троицком заводе». Ходатайство его, видимо благодаря взяткам и связям, было удовлетворено, хотя кто именно ходатайствовал за промышленника, по сей день не известно. Впрочем, как писал Бажов в своем сказе «Две ящерки», «Турчанинов в те годы вовсе в силу вошел. С князьями да сенаторами попросту».