Барабан на шею!

Виконтесса вздрогнула, она не подозревала о присутствии посторонних. Руки, натягивавшие капюшон, остановились на полпути. Пристально всмотревшись в темный угол, где приютился рядовой, девушка удивленно сказала:

— Да ты демон!

— Нет-нет. — Лавочкин выполз под свет факела. — Я просто из иного мира. Скажите, пожалуйста, вы не родственница Тиллю Всезнайгелю?

— А откуда ты его знаешь?

— Он мне сильно помог, — сказал солдат. — Меня зовут Николас.

— Последний дядькин проект, значит, — улыбнулась Марлен Всезнайгель, — И где же ты пропадал несколько месяцев?

— В преисподней. — Коля улыбнулся в ответ. Шлюпфриг настороженно переводил взгляд с девушки на Лавочкина и обратно.

— За что ты… вы здесь? — неловко спросила виконтесса, решив перейти на «вы», коль скоро узник знал Тилля.

— Мне нужно вернуть знамя. Он, — солдат махнул в сторону оборотня, — притащил сюда и где-то посеял.

— Посеял? Да стоило этому несчастному достать ваш штандарт, тут же нашлись светлые головы, знающие цену этому артефакту. Вы не представляете, как сильно Рамштайнт желал добавить эту вещицу к своей коллекции! Слышите музыку? — Коля кивнул.

— Это праздник во дворце Рамштайнта. Посвященный пополнению коллекции. Даже не представляю, как вы вернете знамя… Так почему вы сюда попали?

— Спросил одного выпивоху, не знает ли он что-нибудь о моем знамени, — горько усмехнулся солдат,

— Ясно. Ладно, ждите. Попробую что-нибудь придумать.

Марлен накинула капюшон и двинулась к выходу. Дверь отворилась.

— Спасибо! — крикнул вслед виконтессе Лавочкин. Дверь со скрежетом захлопнулась, лязгнул засов. Коля наставил на Шлюпфрига палец:

— Только не говори, что это была та самая девушка, из-за которой ты теперь человеко-кобель.

Шлюпфриг промолчал.

Солдат принялся шагать по камере, рассуждая вслух:

— Знаковая встреча! Похоже, полоса неудач заканчивается… Только бы выбраться из этой тюряги. А там мы еще посмотрим, кто хозяин знамени! А виконтесса обворожительна, и — надо же! — родственница Тилля! Как всё ловко складывается… Марлен, елки-ковырялки!

Сокамерник вскочил и преградил путь Лавочкину. Глазки Шлюпфрига гневно полыхали, а когда он заговорил, слова выскакивали из него подобно выстрелам:

— Ты это… Про Марлен забудь. Она моя любовь. Моя единственная любовь. Я, может, живу только благодаря надежде, что она меня простит… Ну, или кто-нибудь расколдует… Забудь о ней, Николас!

Солдат отступил на шаг.

— Да ты, друг, ревнуешь?! Не кипятись! Ты же маркиз, а я всего лишь рядовой Российской армии да и то числящийся в самоволке.

— Издеваешься… — прошилел Шлюпфриг. — Ты барон. Ты герой королевства Вальденрайх, о тебе книжки написали. А я? Пес в башмаках…

Рыжая голова поникла, оборотень плюхнулся на солому, шмыгая носом.

— Ладно, Шванценмайстер, не дрейфь, солдат ребенка не обидит, — успокаивающе заговорил Лавочкин. — Только никак не возьму в толк такую штуку: если ты так любишь Марлен, то какого хрена ежедневно и еженощно бегал по бабам?

— Зов природы… — всхлипнул Шлюпфриг.

— И Марлен тебя простит, когда узнает?.. — Оборотень мигом обозлился:

— Решил заложить, да?

— Дурак. Я подло не играю, в отличие от некоторых ворюг. Хватит болтать, не ровен час наболтаешь еще чего-нибудь, поколочу… Взбодрись, Шванц, надежды юношей питают.

Шлюпфриг испустил тяжкий вздох.

— Питают, вот именно! — Он подскочил к двери, забарабанил в нее кулаками. — Эй, тут жрать дают?..

Как ни странно, дали. Похлебка была дрянная, зато хлеб из отрубей — почти съедобный. Отужинав, Коля взбил сено в кучу, разлегся.

— Слышь, Шванц, — позвал он кобелька. — Дед меня учил, что нужно делать добро даже тем, кому не стоило бы. Когда я встречусь с Тиллем Всезнайгелем, будь рядом. Думаю, он распутает заклятие, наложенное братом. Попрошу, мне он вряд ли откажет.

— Ты это серьезно?! — пролепетал юнец. — Спасибо, Николас! Я обязательно буду… И прости за штандарт…

— Спокойной ночи, — буркнул солдат, смутно жалея о данном обещании.

Лавочкин заснул быстро.