Барабан на шею!

— Это не тост, придурок, дверь закрой на засов! — Младший скосился на выход, икнул и заявил:

— Вот допью и закрою. — Старший попробовал сострожиться:

— Ну, смотри у меня!

— Да смотрел я у тебя, — отмахнулся младший, — всё как у людей…

Проблема засова забылась, эль тек рекой, и вскоре сон сморил хмельных стражей. Дверь неслышно отворилась, и в тюрьму проникла Марлен Всезнайгель.

«Рискую, как последняя девчонка, — мысленно распекала она себя. — Сначала этот дурацкий подкуп, теперь пособничество в побеге… Трудно будет остаться вне подозрений. Люди Рамштайнта умеют дознаваться… Ладно, сначала дело, потом нюни!»

Идеальная фигурка, обтянутая черным костюмом, скользнула в коридор темницы. Войдя в камеру, Марлен остолбенела: узников не было.

«Опоздала!» — эта мысль прогремела громовым раскатом.

Глава 13. Долой из Пикельбурга, или Гости преступного короля

Марлен Всезнайгель действительно опоздала. Но не в самом страшном смысле.

За час до ее проникновения в тюрьму решетка на окне темницы, в которой сидели Коля и Шлюпфриг, оплавилась и стекла по стене. На колени Лавочкину упал конец веревки.

— Это явно неспроста, — заключил солдат и вскарабкался вверх.

Окно было вровень с землей. На земле, в полной темноте, сидела Хельга Страхолюдлих.

— Скорее, Николас, у нас мало времени, — заговорщицки произнесла графиня.

— Минуточку, — ответил Лавочкин. — Только захвачу с собой соседа по камере.

— На что он вам?

— Мы почти породнились, — Коля улыбнулся. — Если честно, этот гад и украл полковое знамя.

Шлюпфриг уже принял человеческий облик. А по веревкам лазить научился еще три года назад. Оба узника ловко выкарабкались из окна. Хельга повела их на постоялый двор. Закрывшись в комнате, они принялись советоваться, что делать дальше. Решили покинуть город. Лавочкин намеревался вернуться за знаменем позже, когда устроит Страхолюдлих и Палваныча.

— Найдем деревеньку, там и поселитесь, — постановил Коля.

Вышли этой же ночью. Держались южного направления. К рассвету столица осталась за спинами беглецов. Лавочкин заглянул в заветную канаву. Спрятанного накануне ковра не оказалось.

— Кругом ворье, — в сердцах бросила Хельга.

— Вы выдержите пешую прогулку? — спросил солдат.

— Разумеется.

С первыми лучами солнца Шлюпфриг вновь стал собакой. Держа нос по ветру, засуетился, заметался по сторонам.

— Эй, Шванценмайстер! — крикнул ему Коля. — Смотри не убеги! Чтобы к вечеру был рядом с графиней и козликом!

— Хорошо, Николас, даю самое наичестнейшее слово… — и пес скрылся в желтеющей роще.

Дорога вела к горам. Они были невысоки, за ними простиралась отвесная стена — пропасть, на дне которой располагалась Драконья долина.

Вокруг раскинулись поля, перемежаемые зарослями кустов и оврагами. Деревья встречались крайне редко. Пару раз дорогу пересекали маленькие, но быстрые речушки. Лавочкин, Страхолюдлих и Дубовых переходили их по крепким мостам.

На беду, деревенек не было. Путь был почти пустынным. Встретившиеся троице дама и господин на лошадях ничем не помогли, отрекомендовавшись неместными. Коля ощутил цепкие подозрительные взгляды этих людей и на всякий случай запомнил странную пару.

Мужик, ехавший в телеге, сказал, что за следующим небольшим перевалом будет большое село.

К исходу дня странники добрались до перевала. Разбив лагерь прямо там, надудели обед и поели. Потом Коля и Хельга отдыхали, устроившись в тени валуна, а Палваныч пасся у дороги, за кустарником.

И тут Лавочкин услышал топот множества ног. Выскочив из-за камня, солдат увидел козье стадо, подгоняемое угрюмым пастухом. А где же Дубовых?..

— Товарищ прапорщик! — крикнул Коля. Страхолюдлих присоединилась к Лавочкину. Она поняла, что стадо подхватило Пауля. Графиню объял ужас.

— Стой, крестьянин! — велела Хельга пастуху. Аристократично-надменный голос возымел действие — мужик остановился.

— В твое стадо попал наш козлик серой масти. Ты должен был его заметить.

— Не видел я тут никого, вашество, — сварливо ответил пастух, чеша кнутом макушку. — Ни одного козла.

— Презренный вор! Ты предстанешь перед законом.

— А и предстану. Мне не трудно.

Графиня решила, что крестьянин либо действительно не заметил товарища прапорщика, либо является первостатейным наглецом. Лавочкин не отвлекался на раздумья, а искал серого с черной ленточкой козлика. Без особого успеха.

— Идем к судье! — постановила Хельга.

До деревни было около часа ходу. За это время Коля, к огромному облегчению, нашел Палваныча, показал Страхолюдлих.

— Можно, конечно, усыпить дерзкого пастуха, — процедила сквозь зубы графиня-ведьма, — но нас уже заприметили селяне, да и наказать растяпу хочется…

Солдат хмыкнул:

— Вы злопамятны, как я поглажу.

— Злопамятность — свидетельство наличия памяти, молодой человек.

Пастух загнал стадо на центральную площадь, призвал судью. Стали собираться зеваки. Через несколько минут на лобное место вышел старейший житель деревни, этакий бюргер-аксакал.

Он и вершил суд.