Барабан на шею!

Лавочкину вспомнилась институтская кавээновская переделка популярной песни:

Старый клон, старый клон,

старый клон стучит в окно,

Приглашая нас с тобою на прогулку.

Отчего, отчего, отчего мне так стремно?

Оттого что зомби ходят в переулке.

— Здравствуйте, — с каким-то особенным подсвистом сказали хозяева, — Добро пожаловать в Доппельадлер. [25]

«Ишь, ты, дуэтом говорят… — внутренне усмехнулся солдат. — Два молодца — однояйцевых близнеца».

— Добрый вечер, — ответила Марлен.

— Привет. — Коля приветственно поднял руку. — Пустите добрых странников на постой?

Двойняшки переглянулись.

— Пустить-то мы вас пустим… — начал первый.

— …а вот выпустить… — продолжил второй.

— Шутка! — громко сказали они и, запрокинув головы, произнесли троекратное «ха».

Смехом этот акт Лавочкин не назвал бы. Возникло неприятное предчувствие опасности, от которого хотелось ощериться, выпустить когти, а еще лучше — рвать эти самые когти отсюда.

— Пожалуй, мы не станем вас стеснять и обратимся к вашим соседям, — проговорил Коля, пихая локтем виконтессу, мол, пойдем.

— Как хотите! — механически улыбнулись синюшные братья. — У нас все гостеприимные.

Они синхронно помахали правыми руками. Солдат и виконтесса ретировались со двора.

— Валим отсюда, — прошептал Лавочкин, намереваясь вскочить на коня.

— Молодые люди! — раздался мягкий мужской голос.

Между домами стоял лысый розовощекий мужчина. Коля решил, что он «предпенсионного возраста». Просторные серые одежды прикрывали коренастое тело. На круглом лице замерла вкрадчивая улыбка.

— Вы не бойтесь братьев Пуппеншпилеров. [26] Они добрые, хоть и странные. Я местный староста. Если вам нужен ночлег, то милости прошу.

Усталость взяла свое, согласились. Вроде бы нормальный мужик, культурный.

Лошадей оставили в загоне.

Жилище старосты было небогатым. Бедно, но чисто — как в анекдоте. Хозяин не держал ничего лишнего. Стол, скамьи, две кровати, сундук. Печь, посуда, минимум утвари. Четыре лампады по углам.

— Садитесь, гостюшки, отведайте молочка коровьего, — пригласил староста, выставляя пузатую крынку. — Я-то сам бобылем живу. Хозяйствую, за деревней смотрю.

— Оригинальные у вас жители.

— Оригинальные?! — Мужик хихикнул. — Ничуть. У нас тут все, кроме меня, двойняшки да тройняшки.

— Странно это как-то… — проговорила Марлен,

— Ничуть. — Староста достал кружки. — Здесь, возле нашего Доппельадлера, некогда жил гениальный колдун по имени Улькхемикер. [27] У него была спрятанная ото всех подземная зельеварня. Он ставил сложнейшие опыты, получая то идеальный газ, то абсолютно твердое тело. Особый интерес колдуна вызывало чудодействие с человеческим организмом. Мгновенное умерщвление, порабощение воли, создание сверхвыносливого человека — вот далеко не полный список его дел. После опытов у него оставались различные магические жидкости, которые Улькхемикер сливал в подземное озеро. Оказалось, озеро сообщалось с верхними водами. И в одно прекрасное утро над нашим поселком пролетел двухголовый орел. Он и дал название селению. С тех пор потомство у наших людей стало удваиваться, утраиваться…

Мужик разлил молоко по кружкам. Коля сделал добрый глоток. Холодная влага побежала в желудок.

— Так он вам потравил тут всё, — сказал солдат.

— Вроде и так, — кивнул хозяин, — а вдругоряде и нет. Здесь никто не болеет, живем подолгу, чувствуем себя превосходно. Да вы пейте молочко-то. Или боитесь, что от двухголовой коровы?

Марлен пригубила. Лавочкин приложился как следует.

— Ну, наш колдун не только зельями славен, — продолжил староста. — Он и операции на животных и людях делал. Очень любопытные результаты…

Солдат слушал болтовню хозяина вполуха. Он почувствовал легкое головокружение, приятную тяжесть в руках и ногах, мышцы расслабились, налились теплом, а голова, напротив, обрела необычайную легкость. Состояние было отличнейшее, но что-то настораживало. Марлен пристально смотрела на парня, а розовощекий мужик лопотал, лопотал…

«Надо прекратить этот аттракцион, — думал Лавочкин. — В такой расслабухе любой враг возьмет нас голыми руками… Хотя бы и эти, Пуппеншпилеры».

Братья (легки на помине!) зашли в дом старосты и встали за его спиной.

Коля адским усилием воли заставил себя прислушаться к словам хозяина:

— …А вы являетесь замечательным материалом для моих опытов, ведь прославленный колдун-зельедел — это я. Вы дадите мне замечательных двойников. Сильных, выносливых и толковых. У тебя, юноша, красивый череп. Пожалуй, я его оставлю в своей коллекции. — Староста обратился к близнецам: — Ребятки, хватайте их, и на столы.

Солдат скорее осознал, а не почувствовал, как его хватают и тащат сначала по полу, потом вниз по лестнице, потом темными коридорами, заставленными непонятными то ли баллонами, то ли амфорами… Вслед волокли Марлен.

«Снова плен, снова в подвалы», — посетовал Коля и потерял сознание.

Глава 22. Огонь, вода и медные трупы, или С миру по витке — мертвому припарка

Пока опоенный рядовой Лавочкин пребывал в отключке, в мире происходили разные события, как важные, так и пустячные.