Барабан на шею!

Значит, либо платить, либо бежать. Бежать не позволяла дворянская гордость. Платить всё же не так унизительно. Лучше быть высокородной дойной коровой, чем трусливым зайчишкой.

Денег не хватало. На урожай травки разруби-любые-путы Унехтэльф полгода содержал замок, маленькую армию и даже позволял себе определенные излишества. Задаток человека в черном был весьма щедрым — почти в два раза больше того, что выручил бы герцог за сезон, если бы распродавал травку сам. Разумеется, он накопил заначку. Она покрывала треть вымогаемой суммы.

Следовательно, остальное нужно брать взаймы, наворовать или награбить. Позаимствовать было не у кого по той же причине, по какой Унехтэльф не отыскал бы союзников в военной кампании. Воровать, опять-таки, не герцогское дело.

От умственных усилий Унехтэльф расчихался. С каждым чихом сотрясавшаяся голова болела всё сильнее. Пришлось выпить.

А потом еще.

И еще.

Через три дня герцог вновь попытался выйти из штопора. На сей раз получилось. Унехтэльф растолкал двух верных помощников, с которыми квасил.

— Пора на большую дорогу, — прохрипел он.

Так два синюшных человека и один лиловый с бодуна эльф сделали первый шаг в захватывающий мир криминала.

На латах герцога красовался герб. Эмблема с перекрещенными луком и колчаном на фоне развернутой веером колоды карт была широко известна в Дробенланде. Унехтэльф понял: настолько открыто грабить нельзя.

Расторопные помощники замазали родовые символы хозяина грязью. Он проглотил и это унижение. Водрузив на голову глухой шлем, герцог повел слуг на дело.

Сели в засаду. Сразу выяснилось, что по-настоящему богатые путники обзаводятся охраной (тут Унехтэльф проклял себя за несообразительность, ведь он тоже без эскорта никуда не ездил). Остальные потенциальные жертвы имели слишком мало наличных, чтобы за неполный месяц успеть «скинуться» на долг герцога.

Эльф взвыл от чувства безысходности. Затем его осенило:

— Едем в город! Там больше шансов потрясти толстосумов!

Прибыв в Хандверкдорф, Унехтэльф и его команда принялись грабить подвыпивших посетителей трактира. Операция проводилась со вечерам. Укрывшись в подворотне, грабители дожидались весельчаков и отнимали деньги.

Когда герцог, тайком высматривавший будущих спонсоров, узнал Николаса, он чуть не кинулся с мечом на вероломного уничтожителя посадок. Предчувствие мести опьянило Унехтэльфа. Он перестал трогать случайных прохожих, охотясь исключительно на парня.

Николас вышел из постоялого двора, но не один. Двое против троих… Герцог решил ждать и был вознагражден. Через час с небольшим Лавочкин вернулся.

Помощники сработали четко. Оглушенного Колю затащили в заброшенный дом.

Первым, что увидел очнувшийся рядовой, было фиолетовое лицо Унехтэльфа.

— Ты мне за всё заплатишь! — прошипел герцог и пнул Лавочкина в бок.

Эльфы вообще злобные твари, а уж испуганные и униженные — вовсе отморозки.

— Где твой спутник с чертом?

Коля сообразил: речь идет о Палваныче. Врать не имело смыла.

— В Драконьей долине, — пробормотал солдат.

«Эх, слабоват я, — подумал он, украдкой осматриваясь. — Зато не связан. Рядом эльф, чуть в стороне бугай-охранник, третий встал у входа…»

— Отлично. Ты думаешь, зачем я тебя поймал? Месть тебе воздать, щегол! Вы же, гады, меня разорили… — и Унехтэльф, заново переживающий историю неудачной сделки, сбивчиво рассказал о наболевшем.

Отчего-то мстители любят изложить сущность вопроса перед умерщвлением жертвы. Скорее всего, это подсознательное превращение банального убийства в судебный процесс. Так легче успокоить совесть.

Коля догадывался, приговор будет жестоким. Высшая мера, не меньше. Эльфийский герцог брызгал слюной, размахивал кинжалом и сжимал кулак. Речь увлекла его. Этим и воспользовался Лавочкин.

Он схватил руку с кинжалом, подсек ноги Унехтэльфа. Тот с грохотом рухнул на пол, выпустив оружие. Солдат подхватил кинжал, приставил его к шее герцога.

Слуги эльфа, двинувшиеся к Коле, замерли, боясь причинить вред хозяину.

— Пошли вон! — приказал им Лавочкин. — Хотя… Нет, отставить. Встаньте в дальний от двери угол.

Для острастки прижал лезвие кинжала к сиреневой коже Унехтэльфа.

— Делайте… Делайте, что велят, — пролепетал герцог.

Громилы протопали в угол.

— Отвернитесь к стене, — продолжал командовать рядовой. — Бросьте оружие.

Дождавшись выполнения приказов, Лавочкин сорвался с места, выбежал в открытую дверь, попал в коридор. Не раздумывая, свернул направо и выскочил в выбитое окно.

Сзади гундосил сопливый Унехтэльф («Убейте его! Убейте!»), стучали башмаки двух его слуг. Оборачиваться не было времени.

Коля вывалился на строительный мусор — сырые камни, доски, какую-то грязь.

Сгруппировался, перекатился на ноги. «Спасибо секции дзюдо!»

Увидел забор и калитку. Бросился туда.

Один громила выскочил в окно, другой появился на полуразрушенном крыльце.

Не тратя времени на калитку, Лавочкин подскочил, навалился грудью на забор, толкнулся ногами и перемахнул через него.

Очутившись в незнакомом переулке, наугад припустил по скользкой мостовой прочь от преследователей. Те чуть замешкались, отпирая запор калитки, но уже бежали за Колей.