Барабан на шею!

— И тебе здравствовать, добрый молодец! Воистину возник ты негаданно. Речи твои неясны, али не из наших ты? Смятением полон разум мой, ведь отдельные слова твои ведомы, да в единую мысль не собраны. Не лишен я любопытствия, посему жить тебе еще некоторое время, в кое объяснить потребно появление свое и смысл речей своих.

Люди облегченно вздохнули: Солнышко в очередной раз взял ситуацию под контроль и не допустил смятения. Лучники прицелились в Колю, и тот облился холодным потом. Надо было выкручиваться.

— Ой ты гей еси, типа князюшко!.. — стартанул солдат. — А и молодец я тоже буду русский, но из времени для вас, наверно, буднего. Коли молвил я чего-то не по-вашенски, то прости меня, уродушку безмозглого, тормозного крэйзанутого рязанца-то!

— А чего ты говорил нам про Илюшеньку, аль ослышались мои большие ушеньки? — испросил князь, как раз за большие вечно малиновые уши прозванный Солнышком.

— Эх, напраслину на витязя наводят тут. Злые вороги к тебе на двор подосланы, дабы слить весь компромат-то на Илюшеньку, то бишь очернить напрасно честного. Коль поверишь ты подложным россказням, то и сядет-то Илья на зону княжеску, да и ворог подойдет ко стенам Киева, но лишен ты будешь главного защитника…

— Да почто вы ему внимаете? Он же демон засланный!!! — вскрикнул один из «злых ворогов» и толкнул лучника в спину.

Лучник выпустил каленую стрелу в Лавочкина. А полетела она прямехонько в Колин бок, и солдат испугался. Но не столько того, что падет смертью храбрых! Мнилось ему, будто знамя всё еще обернуто вокруг торса и продырявится, — снова не сбережет он полковой святыни.

Рядовой проснулся от обиды и близости летального исхода. Отдышался, ощупывая бока. Стер со лба испарину.

Уже рассвело. Марлен рядом не было. Лавочкин оделся, слез со стога, пошел в избу, где ночевали Ади, его бабка и четыре всадника.

Зловещий квартет сидел за столом. Глад и Смерть уже знали о заманчивом предложении солдата. Они были бы очень рады, если бы дело выгорело.

— Ну, Николас, и где ваши сокровища? — спросил Глад.

— В подполе у Юберцауберера, — ответил Коля. — Знаете такого?

— Как же не знать, — встряла возникшая на пороге Марлен. — Это казначей Дункельонкеля.

При упоминании имени черного колдуна всадники помрачнели. Виконтесса Всезнайгель продолжила:

— Когда армия Темного ордена была разгромлена, многие убежали, Юберцауберер умудрился смыться с внушительной частью сокровищ, накопленных Дункельонкелем. Самое потешное заключается в том, что глава ордена так и не нашел ни старика казначея, ни умыкнутых им богатств.

— Откуда тебе это известно?! — удивился Лавочкин.

— При «дворе» Рамштайнта это любимая байка. Вроде примера идеального преступления. Окружение теневого дриттенкенихрайхского короля ревниво относится к чужим успехам, особенно если успех измеряется десятками килограммов золота, серебра и самоцветов.

— Стало быть, вы, Николас, отыскали Юберцауберера? — недоверчиво проговорила Смерть.

— Да… О! Я только сейчас понял! Он живет инкогнито, скрывая свои магические способности! Мне никто не мог подсказать, где найти колдуна, и только сам Юберцауберер вызвался в провожатые. Ну, и взял меня в плен, пульнув заклинанием в спину.

— И вы всё равно сбежали? — продолжил допрос Мор.

— А то! Я от бабушки ушел, и от дедушки, и от вас… Хотя вы этой сказки не знаете, басурмане нерусские, — гордо произнес Коля, всё еще находясь под обаянием сна. — Старикан совсем сдвинутый. Классическая мания преследования. Еще бы, хапнул сокровища и столько лет скрывался от самого злого парня в мире. Поэтому вы как следует пораскиньте мозгами куда его определить, когда захватите.

В Хандверкдорф выдвинулись в слегка измененном составе. Брань осталась лечить Глада, а Смерть составила компанию Мору, Коле и Марлен. Путешественники снова разбились на пары.

— Николас, теперь мы непобедимы. С нами Смерть! — схохмила виконтесса.

Лавочкин поразился семейному сходству Всезнайгелей. Девушка имела привычку дядюшки Тилля лепить каламбуры сомнительного качества. У Иоганна, отца виконтессы, солдат такого пристрастия не подмечал, но и общались они мало.

— Послушай, Марлен! — воскликнул вдруг Коля. — А Иоганн всех твоих любовников в кобелей превращает?

— Ха-ха, страшно? Долго же у тебя этот вопрос назревал… Не волнуйся, Шлюпфриг — единственный и неповторимый. Сволочь…

— За что ты его так ненавидишь?

— Он тебе рассказал, как всё получилось?

— В общих чертах.

— Наверняка наплел про башню с веревкой, про злого отца и запертую влюбленную деву, мол, папаша нас застал и проклял несчастного юношу на месте… — Марлен дождалась Колиного кивка. — Ну, так оно примерно и случилось. Только он не колдовал, а выгнал Шлюпфрига взашей. А мне разрешил покинуть башню. «Чтобы ты, дуреха, поняла, с кем связалась». Так и сказал. И я очень быстро поняла.

Виконтесса помолчала, гладя шею жеребца.