Барабан на шею!

— Вполне. Но в нашем случае, смею заверить, нет никаких поводов для конфликта. Вы, юноша, носите в сердце совершенно четкий след иной дамы. Мне это абсолютно ясно. Следовательно, прекрасная певунья не занята. Я не буду ее обижать и уж тем более пожирать. Если ее пение мне прискучит, мы вместе подберем ей нового пылкого поклонника.

В доказательство своей пылкости дракон выпустил из пастей по черному дымному облаку.

— Звучит идеально, только не слишком верится, — возразил Лавочкин.

— Ваши опасения вполне оправданны… Не спорю, совсем недавно драконы предпочитали кушать надоевших певуний, но исследования нашего лучшего ученого — неподражаемого Гроссешланге показали, что поедание людей повышает уровень плохих веществ в драконьей крови, ведет к закупорке сосудов и, как следствие, к снижению продолжительности жизни и скорой смертности. К тому же волосы, зубы и некоторые кости не перевариваются, ранят кишечник и ведут к язве.

Двуглазка упала в обморок.

— Вот видишь, чешуйчатый садюга, что ты наделал? — напустился на ящера солдат. — Девушку уже от твоих слов с ног валит, а ты хочешь, чтобы она у тебя жила!

— Но я аккурат переходил к самому важному! — запротестовал трехголовый меломан. — Главное, мы теперь не обижаем певиц, а обмениваемся ими! Их жизнь идеальна. К их услугам — лучшие наряды, пища и книги. Они даже завели утренний клуб, где собираются и общаются.

— Ладушки. — Коля хлопнул в ладоши. — Тогда, пока милая дама в отключке, скажи мне как самец самцу: ты понимаешь, что ей необходимы муж, дети и всё такое прочее?

— Конечно! Девушка, изъявившая желание вернуться к людям, вправе уйти, когда захочет.

— Я согласна! — Двуглазка подскочила, будто на пружинах.

«Вот, блин, актриса малых и больших театров! В обморок она упала…» — мысленно восхитился Лавочкин.

— Я счастлив! — восхищенно взревел дракон. — Пойдем, я покажу тебе башню!

— Не так прытко! — Солдат заставил ящера поморщиться.

— Ну что еще?

— Хочу убедиться, что девушку не надули. А то, знаете ли, всякое бывает. Пообещают, мол, топ-моделью сделаем, а сами на панель выталкивают.

— Боюсь, не понял смысла. — Дракон нахмурился от умственных усилий. — Но суть ухватил. Вы хотите удостовериться в моей честности и… переночевать.

— Да — по обоим пунктам.

— Тогда милости прошу, — пригласил ящер. — Буду рад принять у себя богатыря и мастера плевка.

Коля удовлетворенно отметил, что его подвиг с выбиванием драконьего глаза не забыт.

Башня действительно оказалась золотой. Высотой примерно с восьмиэтажку, она не достигала и половины роста местных дубов. Башня стояла на укромной поляне. На самом верху располагалась смотровая площадка, с которой и должна была выступать Двуглазка.

Девушку дракон поселил в верхних покоях, Лавочкина разместил в нижнем флигельке. Разрешил завести коня в коридор. Пояснил:

— А то ночью мои собратья съедят. Кони очень вкусно пахнут, хотя еще вреднее человечины. Но вы, люди, тоже много гадости едите и пьете, посему, Николас, не ухмыляйтесь.

Пока солдат и Двуглазка расселялись, дракон слетал к друзьям и пригласил их на вечерний концерт. В сумерках певунья исполнила несколько песенок. Ящеры в восторге бисировали и вызывали девушку на поклоны.

Она спустилась в покои, лучась от эйфории. Коля поздравил Двуглазку с успехом.

— Знаешь, я за тебя спокоен, — добавил он. — Поживи тут, позанимайся любимым делом. Благодетель твой вроде бы неплохой, хоть и склизкий. В общем, счастья тебе!

— Спасибо, Николас!

Девушка повисла на шее солдата, целуя его в щеки. Он покружил ее по комнате, поставил на ноги.

— Спокойной ночи.

И ушел, подмигнув огромному драконьему оку, подглядывавшему за этой сценой в окно.

Потом Лавочкин лежал в мягкой постели, млея от удовольствия. В ночи полыхало драконье пиротехническое шоу, но читать новости парню не хотелось. Он посмотрел на стену, где не было окон. Взор задержался на волшебной картине с движущимся изображением: вороная лошадь бежала на фоне длинного серого дома с большими окнами. Изумительный галоп приковывал взгляд. Фактически кобыла оставалась на месте, то опускаясь, то поднимаясь и перебирая ногами, а окна двигались ей навстречу. Правда, иногда лошадь вдруг замирала на самом излете, окна останавливали бег. Но через несколько секунд всё снова оживало.

Коля даже вылез из-под одеяла и приблизился к полотну, держа в руке свой волшебный фонарь. Залюбовался.

— Нравится? — вкрадчиво спросил бархатистый голос.

— В целом, да, — ответил Лавочкин. — А вы кто?

— Я дух картины. Демиург, заставляющий нарисованное двигаться. Меня зовут Бильдгейст. [33]

— Билл Гейтс?!

— Не имею чести знать такого. Не отвлекайся. Тебе нравится картина?

— Да, я уже ответил.

— А хочешь, я ее изменю?

— Ну, вообще-то… — Коля собирался вернуться в постель.

— Не стесняйся! — великодушно протянул голос. — Але-оп!

Теперь вместо лошади бежал бегемот. Изящества явно поубавилось.

— Хм, с кобылой было лучше, — сказал солдат.

— А чего бы ты хотел? Слона, журавля, бурундука?..

— Не знаю. Какого-нибудь неведомого зверя.